Ала ад-Дин и повелитель джиннов - Леонид Резников

глазом сквозь разведенные в стороны пальцы. – О Аллах всемогущий! – воскликнул он, вновь закрывая глаза уже обеими руками. – Почему вы кричите, как стадо ополоумевших обезьян, о женщины? Сейчас сюда сбежится весь город.

– Отец, да вы только взгляните! – воскликнула Будур, прячась за девушками, прикрывающимися тазиками, словно щитами.

– Не будем мы смотреть. Мы не можем, – замахал рукой султан, отворачиваясь и кривя лицо.

– Но вы должны это видеть!

– Ты с ума сошла, дочь наша! – густо покраснел султан. – Предлагать такое нам, твоему отцу!

– Да нет же, вы вниз посмотрите. Прямо у ваших ног.

– Мгм? – кто-то дернул султана за штанину и взялся теребить ее.

Султан отдернул ногу, невольно распахивая глаза и заслоняя их ладонью на манер козырька, чтобы только не видеть женщин.

– Что? Что это такое? – узрел он наконец лежавшего у его ног Нури, деловито пережевывающего штаны. Пальцы его во сне шарили по полу, будто Нури все пытался что-то отыскать. – Нури? Откуда он здесь взялся?!

Султан в сердцах пихнул ногой источающего вокруг себя невыносимую смесь вони Нури.

– Эй ты, вставай!

– Мнг! – возмущенно шлепнул розовой ладошкой по влажному полу Нури и вдохновенно почесал нос.

– Что он сказал? – нахмурился султан.

– Мои уста боятся это повторить, о великий султан, – подлез ему под руку начальник стражи.

– Ка-ка-я наг-лость! – задохнулся султан. – Разбудите наглеца, мы хотим дознаться, что он тут делает!

– О отец! – воскликнула Будур, ломая руки. – Этот гадкий пьяница и развратник как-то проник сюда, понукаемый гнусной похотью, спер мою одежду и теперь пытается съесть ее. Видите, он совсем ополоумел.

– Вот мы ему сейчас покажем! – негодующе потряс кулаками султан, но опять прикрыл глаза ладонью. – Эй, стража! Вытащите олуха в коридор.

– Слушаюсь, о великий султан!

Начальник стражи на ощупь отвесил двум своим подчиненным пинки, те с пятого раза нащупали ноги Нури и потащили спящего в коридор.

– Какая невиданная наглость! – продолжал возмущаться султан, пятясь вон из дверей. – Так вот от кого шла непереносимая вонь! А ты, дочь наша, немедля оденься и возвращайся к нам. Мы желаем выяснить все и сейчас.

– Пусть отдаст мои шальвары!

– Тебе принесут другие, а это, – султан наклонился и рывком выдрал из зубов Нури шальвары дочери, – это доказательство его вины.

– М-м? – наконец продрал глаза Нури.

– А, проснулся, о подлый развратник, – возликовал султан, потрясая шальварами. – Признавайся, гнусный шакал, зачем ты проник в баню? Зачем ел одежду нашей несравненной дочери?

– О вел… ик! …ий… султан. – Нури с трудом перевернулся на живот и попробовал встать, но опять завалился вбок. – Я того… – повел он пальцем. – Э-э… здесь, вот…

– Что? Что он говорит? – растерянно огляделся султан по сторонам, ища помощи. – Кто-нибудь, переведите нам его слова.

– Запирается, негодяй, подлый человек! – пояснил главный стражник. – Хочет вас запутать, о солнцеподобный!

– Хр-р-р!

– Мы узнаем этот звук! – обрадовался султан. – Мы его уже слышали сегодня дважды, нет, трижды!

– Скорее всего, о великий султан, этот презренный похотливый ишак скрытно последовал за носилками вашей дочери, всю дорогу храпел и…

– Зачем?

– Кто ж его знает, о светлейший. Может из хитрости? А потом тайно пробрался внутрь…

– Постой, постой! Он крался за нами спящим? – усомнился султан в суждениях главного стражника.

– О, он очень хитер!

– Сами знаем! – рявкнул султан, обмахиваясь шальварами. – Приведите его в чувство и позовите нам главного визиря!

– А-а-а!

Абаназар прекратил надрываться и долго лежал с закрытыми глазами, силясь понять, что с ним произошло. Вроде бы ничего не болит, разве что радикулит крутит спину, артрит сводит пальцы, докучает ломотат в левом боку от удара об скалу, когда колдуна зашвырнуло взрывом на дерево, будь оно трижды неладно! Еще память отказывает, как всегда, но это всего лишь склероз – в общем, ничего нового и страшного. Где же переломы, где страшные ушибы и раны, где адские боли? Ведь шутка ли, сверзился с такой высоты! И кто так надсадно и знакомо дышит прямо над его головой?

Колдун разлепил глаза, и ему стало по-настоящему дурно. О, лучше бы он их не открывал! Лучше бы так и лежал в полном неведении, наслаждаясь тишиной и покоем… в лапах гнусного отродья шайтана!

– Отпусти меня, черная образина! – взбеленился Абаназар, задрыгав руками и ногами.

– Вот она, благодарность, – прогудел ифрит с рубином во лбу и сбросил с ладоней колдуна. – Спасай его после этого.

– А кто тебя просил меня спасать, ты, уродливый ифрит? – поспешно вскочил на ноги Абаназар, грозя ифриту кулаком. – Я просил снять меня, а не лапать своими проклятыми ручищами.

– Но если бы я тебя не поймал…

– Ничего бы и не было, тупой ты бурдюк с прокисшими мозгами. Я, как кошка, всегда приземляюсь на лапки, и у меня девять жизней.

– Прости, колдун. Тогда я все исправлю.

– Не понял, – покрутил лысой, перепачканной в саже головой колдун. Да и весь он, с ног до головы, был порядком закопчен – последствия взрыва.

– Я опять повешу тебя на ту же ветку, и падай на свои лапки, сколько тебе будет угодно.

– Нет! Не трогай меня, образина, – отбежал подальше Абаназар. – Поймал и поймал, ты же не виноват. Постой, я же тебя взорвал! – повнимательнее пригляделся колдун к камню.

– Нет, я жив! – гордо сказал ифрит, а компания из четырех ифритов за его спиной закивала в подтверждение слов нового начальника.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, – быстро пересчитал ифритов колдун, тыча пальцем. – Шесть… А сколько вас было?

– Когда? – спросил ифрит с рубином во лбу.

– Что – когда? – похлопал глазами Абаназар.

– Когда, спрашиваю, было? Вчера, к примеру, нас было двадцать шесть, мы праздновали юбилей пещеры – три тысячи лет, как-никак!

– Поздравляю, – машинально сказал колдун.

– Благодарю тебя, колдун. А сегодня нас было по-разному в разное время. Впрочем, как и позавчера, и поза-позавчера.

– Что ты мне мозги крутишь, болван черный! Отвечай прямо: сколько вас было?

– Мно-ого, – протянул ифрит, почесав пальцем кончик уха.

– Впрочем, какая разница, – сдался Абаназар, которому по большому счету было наплевать на ифритов вообще и их количество в частности. – Скажи, зачем ты меня поймал?

– Опять двадцать пять! – всплеснул ифрит лапищами. – Да чтобы тебя не размазало о камни.

– А выгода? Какая тебе с того выгода? – Абаназар чуть склонил набок голову и потер палец о палец.

– Да какая с тебя, колдунишки, выгода? Разве тряпку твою забрать, сморкаться в нее.

– Но-но! – погрозил Абаназар пальцем и вцепился в набедренную повязку. – И дай мне воды!

– Ты опять, колдун? – поразился подобным нахальству и дерзости ифрит.

– Да, опять! Ты же – или другой, не знаю – не дал мне напиться по-человечески.

– И