Взгляд василиска - Иван Оченков

Получив приказ Иессена, вспомогательные крейсера отправились в крейсерство. Командиру «Ангары» капитану второго ранга Сухомлину повезло сразу. Первое же встреченное им английское судно оказалось нагруженным военной контрабандой, и после снятия экипажа было утоплено подрывными патронами. Затем были германские, французские, бельгийские пароходы, но больше всего английских и американских. Одних русские моряки топили, других разгружали, а одного немца под названием «Бремен», отправили с призовой партией во Владивосток. Все дело в том, что германские негоцианты везли в страну восходящего солнца продукцию заводов Круппа калибром в сто двадцать миллиметров с полным боезапасом. Обойдя по дуге Японию, русские моряки провели приз Татарским проливом и доставили в родной порт. Помимо этого, Сухомлин всякий раз поймав контрабандиста, конфисковал на нем топливо. После нескольких таких погрузок в открытом море, матерящиеся в тесных угольных ямах матросы наградили своего командира кличкой Угольщик намертво прилипшей. Но как бы то ни было, в результате принятых мер, автономность вспомогательного крейсера значительно увеличилась.

К сожалению, недавно назначенный командиром «Лены» капитан второго ранга Берлинский не был столь предусмотрительным. Отдав после боя большую часть своего угля крейсерам Иессена, он успел досмотреть только три нейтральных парохода и отправился на бункеровку. Причем, отчего-то выбрал для этой цели Филиппинские острова. К несчастью, «Лена» пришла в Манилу одновременно с известием об очередном американском пароходе потопленным «Ангарой», что отнюдь не добавило местным властям симпатий к русскому рейдеру. Сначала они просто отказались продавать ему уголь. Затем разрешили, но мизерное количество и столь дурного качества, что Берлинский отказался его покупать. Когда, наконец, удалось договориться о продаже кардифа, поступили известия о том, что к Филиппинским островам направилась японская эскадра, к тому же в машинах «Лены» обнаружилась какая-то неисправность. Все это время японский консул, не переставая протестовал против стоянки русского крейсера. Оказавшись в безвыходном положении, Берлинский обратился в Петербург с просьбой разрешении ему разоружится и, получив его, немедля дал подписку о неучастии в войне и сдал в местный арсенал замки орудий, боезапас, а так же некоторые детали машин, гарантирующие невозможность крейсеру выйти в море. Последнее, было явной ошибкой и роковым образом сказалось на судьбе незадачливого командира «Лены». Во время одного из частых в этих широтах тайфуна, русский пароход сорвало с якоря и выкинуло на берег. Позже, во время расследования обстоятельств дела, выяснилось, что известия о подходе японских крейсеров было ложным, а проблемы с машиной оказались вовсе не такими значительными, как докладывалось в Петербург. После войны капитан второго ранга Берлинский, был отдан под суд, лишен офицерского звания и орденов и посажен в крепость.

Как и во всякой войне, трусость и нераспорядительность одних, нередко компенсировались героизмом и самопожертвованием других. Получивший тяжелые повреждения в бою броненосный крейсер «Дмитрий Донской», едва не затонул в шторм. Впрочем, лишившийся труб и с поврежденными котлами старый корабль не сдавался и упорно боролся с разбушевавшейся стихией за жизнь своего экипажа. Наконец, почти лишенный хода крейсер выбросило на берег одно из многочисленных островов архипелага. Дело могло кончиться плохо, но по счастью, вскоре шторм стих, и жизни отважных моряков ничего не угрожало. К сожалению, радиорубка была разбита еще во время боя, и вызвать помощь не представлялось возможным. Первое время на крейсере надеялись, что их найдут, но с каждым днем надежда таяла. Однако принявший командование после ранения командира старший офицер Блохин был не таким человеком, чтобы отчаиваться. Поскольку следующего шторма старик «Донской» мог и не пережить, большинство команды, включая раненых, было переведено на берег. Чтобы предотвратить разброд и шатание, люди были заняты работой. Одни под руководством офицеров строили хижины, другие пытались починить разбитые во время боя шлюпки, третьи добывали пищу. К сожалению, островок был совсем мал и не мог бы прокормить такое количество людей долгое время, но пока голод потерпевшим кораблекрушение не угрожал. Когда одну из шлюпок удалось восстановить, Блохин отправил на ней на разведку мичмана Погожева и шестерых матросов. На следующий день мичман и его люди вернулись на захваченной ими большой рыбачьей джонке полной рыбы. Поскольку местные жители имевшие несчастье попасться на глаза ушлому мичману формально были подданными микадо, русские моряки были в своем праве. Посмотрев на добычу, Блохин крепко задумался. Затем, ознакомившись с рыбачьим суденышком, распорядился перетащить на него две тридцатисемимиллиметровых пушки Гочкиса и десантное орудие Барановского. Больше, джонка вряд ли бы выдержала, впрочем, для его замыслов и этого было достаточно. Через три дня, английский пароход «Гермес» повстречал в море странную джонку. Сначала на ней полуголые люди махали длинными шестами с привязанным к ним тряпьем стараясь привлечь к себе внимание. А затем, когда его капитан, на свою беду, решил подойти поближе на джонке подняли Андреевский флаг и выстрелили из пушки, приказывая остановиться. Будь у капитана Харди чуть больше времени на раздумья, он, возможно, сообразил бы, что малокалиберные снаряды не смогут нанести ему пароходу серьезных повреждений. Но в тот момент он был настолько ошарашен, что и не подумал сопротивляться. Со странной джонки на борт «Гермеса» поднялись вооруженные русские моряки и ознакомившийся с документами офицер, радостно заявил мрачному капитану, что поскольку его старый угольщик идет с грузом кардифа в Иокагаму, то и корабль и его груз конфискуется как военная контрабанда. После чего, он заставил Харди и его людей подвести «Гермес» к какому-то острову, где на их угольщик еще два дня перегружали снятое с разбитого русского крейсера вооружение и переводили людей. Наконец, когда все что матросские руки смогли снять со старого корабля, было погружено на захваченный корабль, Блохин приказал отчаливать. Заложенные в погреба и заряженные минные аппараты подрывные патроны взорвались, отдавая заслуженному кораблю последний салют, и капитан второго ранга приложил руку к козырьку, провожая старого товарища в последний путь.

По пути ставший русским вспомогательным крейсером «Гермес» захватил еще один приз и привел его во Владивосток.

Впрочем, обо всех этих обстоятельствах стало известно гораздо позже, а пока крейсерская война только разгоралась. Один из старших братьев нашего героя, великий князь Александр Михайлович, получил от государя именное повеление организовать блокаду японских островов. Сандро, как его называли в семье, подошел к делу весьма энергично и со свойственной ему изобретательностью. Пароходы Добровольного флота «Владимир», «Киев» и «Воронеж» один за другим выходили из Севастополя под коммерческими флагами. Достаточно тихоходные корабли поначалу не вызвали подозрений у «просвещенных мореплавателей», однако едва первый из них, «Владимир» миновал Суэц, к нему присоединился отставший несколько ранее из-за поломки от отряда Вирениуса крейсер второго ранга «Алмаз». Крейсер из «Алмаза» построенного как яхта наместника Дальнего Востока Алексеева, был, прямо скажем, так себе. Слабо вооружённый и тихоходный по меркам крейсеров, он, тем не менее, мог догнать почти любой транспортный корабль, чем немедленно и занялся. Приданный же ему в качестве судна-снабженца «Владимир» обеспечил более чем достойную автономность. Захватывая одного за другим нейтралов и отправляя их с призовыми командами в Черное море, он скоро на некоторое время практически перекрыл доставку грузов в Японию через Суэцкий канал. Биржевые котировки в очередной раз рухнули, а пароходные и страховые компании резко взвинтили цены. Вслед за этим пришло сообщение, что вооруженная царская яхта «Штандарт» вместе с пароходом «Киев» занимается тем же самым у мыса Доброй Надежды. Построенный датскими корабелами «Штандарт» был весьма быстроходен, а установленные на нем четыре шестидюймовых и шесть девятифунтовых орудий несмотря на некоторую устарелость были вполне достаточны для того чтобы внушать уважение купцам. И наконец, еще один русский крейсер «Светлана», также имевший репутацию яхты, вместе с пароходом «Воронеж» занял позицию в Индийском океане. Впоследствии, злые языки окрестили этот отряд рейдеров, «яхтенной эскадрой» или даже «сборищем плавучих борделей», но в тот момент их действия произвели эффект разорвавшейся бомбы. Скандал поднялся страшный, дипломатические ведомства Великобритании, Франции и Германии потребовали прекратить от Российской империи «неслыханное пиратство, попирающее все международные нормы». Особенное возмущение вызвал тот факт, что призовые команды на захваченных нейтральных кораблях формировались из числа моряков Добровольного флота доставленных транспортами.