Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - Аарон Бек

что «зловредная природа» евреев была всепроникающей, поэтому, чтобы защитить себя и свою цивилизацию, их нужно истребить всех до одного – мужчин, женщин, детей. Пока в живых остается хотя бы один представитель «дьявольской расы», сохраняется опасность[188].

Созданный образ Врага оказался способным мотивировать на совершение убийств, причем было неважно, испытывали при этом убийцы какие-либо садистические чувства или нет. Учитывая силу иррациональных допущений, даже бред может развиваться весьма логично и рационально и выливаться в деструктивное поведение. Идеология геноцида получила признание и распространение в Германии потому, что ее обосновывали вроде бы серьезные профессиональные академические ученые. Ее изучали в школах и пропагандировали национальные лидеры.

Формирование демонического образа

Развитие антисемитизма и его превращение в геноцид можно проанализировать с точки зрения изменений имиджа еврея в глазах немцев и имиджа немца в его собственных глазах. Исторические основы демонизации образа еврея можно проследить в раннехристианских учениях. Печать проклятия «богоубийства» (казнь Христа) лежит на еврейском народе вплоть до настоящего времени. В Средние века их обвиняли в отравлении колодцев и проведении ритуальных церемоний с принесением в жертву христианских детей. В религиозных пьесах, балладах и народных сказках Европы они изображались злодеями. Образ мерзкого еврея, подкрепленный учением Мартина Лютера, был вплетен в ткань немецкого фольклора. Со времен первых Крестовых походов, когда евреи одними из первых стали жертвами массовых убийств, до десятилетий расцвета инквизиции и изгнания евреев из Испании, Франции и Англии, до самых резких слов, высказанных в их адрес Мартином Лютером, они рисовались убийцами, и этот образ побуждал врагов евреев убивать их превентивно.

Эпохи Просвещения и Наполеоновских войн с их упором на права человека оказали парадоксальное влияние на судьбу еврейского народа. Начатое Наполеоном освобождение европейских евреев от социальных и экономических ограничений, веками на них накладывавшихся, кульминацией которого стало предоставление им Бисмарком практически равных прав, привело к всплеску активного участия евреев в большинстве аспектов светской жизни в Германии и Австрии. Для них оставались закрытыми только государственная служба, судебная система и армейский офицерский корпус. За относительно короткий период евреи стали играть очень заметную роль в бизнесе, политике и средствах массовой информации.

Однако имидж евреев в массовом сознании не улучшился пропорционально повышению их социального, политического и экономического статуса. Во многих областях общественной жизни формировавшийся веками демонический образ еврея оставался открытым хроническим раздражителем для обывателей. В других сферах он сохранялся в скрытой форме, пока не был полностью активирован нацистами. Успехи многих евреев спровоцировали появление новой версии древних убеждений в их заговоре с целью доминирования над христианскими соседями и подрыва основ их общества. Страхи перед еврейскими манипуляциями, жадностью и стремлением к материальным благам находили отражение в трудах таких философов, как Фихте, Гегель и Кант. Несмотря на изменения, которые принесло Просвещение, немецкий народ по своей сути оставался глубоко консервативным, даже реакционным и рассматривал достижения евреев в качестве посягательства на институты немецкого общества и угрозы для них.

Такая реакция на внезапное усиление влиятельности евреев и на предполагаемую угрозу фундаментальным ценностям вызвала всплеск антисемитизма. Массовые политические движения, ведомые немецкими консерваторами и австрийскими клерикалами в конце XIX века, подпитывались страхами перед социальными, экономическими и политическими изменениями, которые угрожали сложившемуся укладу. Будучи активными участниками либеральных движений и представителями быстро развивающегося капитализма, евреи считались угрозой установленному порядку. Новый светский антисемитизм в политике был наложен на религиозную мифологию о евреях как убийцах Христа и агентах дьявола. Антисемитская теология продолжала распространяться в церкви, школе и дома, а также в описаниях страстей Христовых на протяжении всей эпохи Гитлера. Однако что касается политики, то новая идеология подорвала традиционное представление о том, что евреи должны выжить, чтобы служить «свидетелями» создания Царства Христа на земле.

Символом представления о евреях как о реальной опасности для общества было широкое доверие, оказанное фальшивому документу «Протоколы сионских мудрецов»[189]. Происхождение легенды об организованном еврейском заговоре с целью установить контроль над миром можно проследить с момента создания Наполеоном в 1806 году консультативной группы видных французских евреев, преимущественно ученых и раввинов, которую он назвал «великим синедрионом», напомнив о верховном органе власти в Древнем Израиле. Созыв этого собрания породил идею о том, что с древности существует тайная группа еврейских старейшин, которая при поддержке Наполеона и в союзе с масонами стремится низвергнуть церковь Христа.

Тема еврейского заговора с целью завоевать мировое господство всплыла в одном романе, опубликованном в Германии в 1868 году: представители двенадцати племен Израиля встречаются, чтобы обсудить стратегию, как занять доминирующее положение в Европе. К 1872 году этот вымышленный эпизод стал распространяться в Санкт-Петербурге в виде брошюры, которая придавала мрачную фактологическую основу всей этой истории. Более поздние варианты данного мифа были включены в развернутый фальшивый документ – упомянутые «Протоколы». Публикация романа была предвестником пропагандистской волны в Германии. С 1880-х годов эта страна становится главным местом производства антисемитских трактатов, а антисемитские платформы ее политических партий усиливали в обществе страх и ненависть к евреям. По мере того как осознание опасности для морального и физического здоровья общества росло, выкристаллизовывалась идея о наличии врага, которого надо уничтожить. Задача истребить евреев, описанная Гольдхагеном как «идеология уничтожения», а Вайсом – как «идеология смерти», была сформулирована за десятилетия до Гитлера[190]. Мифология распространялась через те самые институты, которые евреи якобы избрали для себя основными мишенями с целью разложения: через образовательные учреждения, политические и экономические структуры общества и государства. «Народу» внушался страх того, что деятельность двух демонов-близнецов – большевизма и капитализма, – выпущенных в мир евреями, приведет к полному упадку немецкой цивилизации.

Немецкий народ смотрел в свое романтизированное прошлое с его славой, грандиозными мифами и легендарными героями. Титаническая борьба с врагами, которые стремились подчинить или уничтожить нацию, подавить немецкий дух, сформировала их тогдашние точку зрения и взгляд на мир. Историческая уязвимость Германии перед внешними вторжениями, обрывочные воспоминания о тяжелой Тридцатилетней войне, живые образы катастрофической Первой мировой войны способствовали созданию параноидального взгляда. Идеализированные образы силы, красоты и чистоты разительно контрастировали с послевоенным имиджем самих себя как преследуемого народа, со всех сторон окруженного врагами, проигравшего войну не на поле боя, а в результате вероломства и предательства, униженного жесткими условиями Версальского мирного договора.

Несмотря на распространенное подспудно-враждебное отношение к себе, евреи тем не менее получили некоторое общественное признание среди более толерантных немцев. Многие из них считали, что евреи способствуют развитию немецкой культуры, науки и медицины, и это благосклонное отношение, подпитываемое провозглашенными политическими платформами более либеральных политических партий, привлекало в них непропорционально большое количество евреев. А такие политические партии, в свою очередь, подверглись критике со