Кошки ходят поперек - Эдуард Веркин

– Егор, – попробовал я еще. – Пойдем, а?

Гобзиков развалился на прилавке. Оторвал крышку с банки маринованных огурцов, подкидывал их вверх, огурцы падали ему на голову. Впрочем, некоторые он умудрялся хватать зубами. Не прекращая при этом ржать.

– Егор, этот тип на крыше сказал, что вызвал врачей. Хорошо бы нам свалить в кусты. А то оба в бубен заработаем...

Сирена.

Не пожарная. Не милицейская. Скорее всего, эскулапы.

Я выглянул в окно. Так и есть. Машина «Скорой помощи». Лары не видно, спряталась, наверное.

– Егор, – последний раз обратился я к этой мартышке, – может, все-таки поспешим? Если сейчас поспешим, то еще уйдем.

Этот гад запустил в меня широким ассортиментом хлебобулочных изделий, смех же его приобрел законченно издевательское звучание.

Сирены завыли ближе.

Времени нет, надо уходить. А то под горячую руку загребут еще и доктора Фрейда.

Скрипнули тормоза.

– Они там оба, – докладывал с крыши охранник. – И псих этот, и доктор Фрейд его. Шутники...

И его теперь вылечат.

Подумал я и отступил через подсобку. Сразу за магазином начинались дрова, я прекрасно в них отсиделся. И видел. Как из новенькой машинки «Скорой помощи» выскочили три санитара в синей форме и доктор, как направились они к лавке. У санитаров наручики, у доктора шприц.

– В торговом зале они! – сообщил охранник. – Только осторожно.

Санитары проникли в «Гипермаг», и тут же один из них вылетел в окно. Видимо, Гобзиков снова вступил на тропу беснования и буйствования. Но санитары оказались ребята бывалые, Гобзиков был скручен, уколот шприцем и препровожден в машину. Смеяться он не перестал.

Лары я не видел, она будто провалилась. Но Лару я собирался искать потом, сначала надо было решить вопросы Гобзикова. Выследить, куда его отвезли, оказалось несложно. Я зафрахтовал парня на ржавом мотоцикле, в таких селах всегда до фига парней на ржавых мотоциклах, за пятьсот рублей ржавый мотоциклист отвез меня куда нужно и снабдил информацией.

Информация была такая.

Возле села Клопова все время что-то происходило. То начинали пропадать овцы и козы, то неожиданно проливались дожди из ящериц, то необычные желтые гусеницы пожирали огуречные поляны, то кто-то дурить начинал отчаянно, то фольклорная экспедиция терялась в трех соснах, и ее не могли найти даже с вертолета. Короче, всякая мутотень приключалась достаточно регулярно, регулярно сюда прибывали функционеры уфологических организаций и снимали документальные фильмы, бродили по полям с приборами, тоже терялись, дрались, вели научные диспуты.

Поэтому ребята из Кириллова – санатория для душевнобольных, были частыми гостями села Клопова. Бежали сюда регулярно, да и чуть ли не каждый десятый клоповский житель умудрился почаевничать в гостеприимном желтом доме.

Ржавый мотоциклист подвез меня почти до стены Кириллова. За дополнительную плату в двести рублей ржавый мотоциклист снабдил меня старым плащом, я залез на забор, спрыгнул на задний двор и почти сразу попался санитарам.

Санитары были пьяны. В копыто пьяны, это было заметно по тому, как они держались. Чересчур прямо, чересчур по инструкции. Это были даже не санитары, это были идеи санитаров, отлитые в чистую голубую форму.

Только что пьяные.

И смотрели как тигры – насквозь. Это когда человек смотрит не в твои глаза, а в точку за твоим затылком. Будто это ты находишься в трех метрах за собственной головой. Очень раздражает. Причем оба санитара смотрели синхронно, что, безусловно, требовало определенной тренировки или, на худой случай, единения духа.

– Не балуй, – не в тему сказал санитар. – Сегодня гулять нельзя.

Я продолжал передвижение наискосок двора. Ориентиром на пронзенный молнией скелет и надпись «Не влезай – убьет».

– Погоди, – сказали санитары. – А то стрелять будем.

И они засмеялись. Не так, как Гобзиков, но тоже мощно, так, что я даже покачнулся от тяжкого кислого духа, ударившего мне в спину.

Я остановился. От пьяных санитаров можно было ожидать чего угодно. А вдруг их тут вооружают револьверами системы «наган»? Для отстреливания психов пластиковыми пулями.

Во крапива...

Я медленно повернулся и сказал:

– Я не здешний вообще-то, просто вышел погулять...

– Не шути, – сказал санитар, – шутить у нас нельзя.

– Колчеданов! – замогильным голосом произнес другой. – Он не дремлет!

– Я не здешний, – повторил я, – вы ошиблись, я человека навестить пришел. – И добавил тупое: – Дяденьки... Отпустите меня, а?

Санитары засмеялись и направились ко мне. Ну да, с распростертыми объятиями.

– Совсем дело туго, – сказал старший врач и поднес ко рту стальной хирургический пинцет, в котором дымились сразу две сигареты. Такого я раньше не видел.

– Чего так? – спросил другой и закурил одну, но жестокую, без фильтра, без мундштука. Но тоже пинцетом.

– Опять смехотун. В детское отделение привезли.

– Смехотун?!

– Угу. – Старший с удовольствием затянулся. – Надо что-то делать... Знаешь, у меня своя определенная теория...

Я подвинулся поближе. Как мог, конечно, подвинулся. И уши растопырил как мог. О прутья решетки. Видно было еще кое-как, слышно не очень, но слышно.

– Что-то в последнее время чаще стали с катушек соскакивать. – Старший поежился. – Раньше все-таки как-то взрослые больше, а сейчас дети. Дети сходят с ума, теряют память, смехотун нападает... Ты чего-нибудь про цеплял слышал?

– Не...

– Новое. Потом расскажу, я уже наброски к статье сделал. Интересно. Говорят, на Западе количество детских психологов превысило количество психологов для взрослых. Это показатель. И вообще, бразильский синдром...

– Мир шизеет – и детки шизеют, – вздохнул другой. – У меня сын тоже... ну сам же видел...

– Да нормальный у тебя пацан. Подумаешь, музыку любит, что тут такого?

– Все с этого начинают. Музыку любят... Сначала эти ихние «Бомбардировщики», потом деньги крадут, потом из дома убегают...

– Да никуда твой не побежит, поверь мне. Закончит школу, в мед поступит, будет...

– Как я. – Нестарший врач вздохнул.

– Ну, тебе не угодить...

Они принялись курить усиленно, курили, курили, курили, стучали пинцетами по зубам, потом нестарший спросил:

– Сообщил? Насчет смеха?

– А куда деваться... – Старший развел руками, в воздухе нарисовался двойной дымный след. – Прибудут, сказали...