Легенда советской разведки - Теодор Гладков

Так же охотно, даже с радостью, некоторое время спустя предоставила себя в распоряжение командования отряда и Мария Микота. Девушке был присвоен псевдоним "Майя".

Забегая вперед, следует сразу сказать, что обе сестры в последующие долгие месяцы оказали нашей разведке бесценные услуги.

Информация, имеющая военное, политическое, порой и экономическое значение, стекалась в квартиру на улице Легионов словно сама собой, без каких-либо усилий со стороны молодых хозяек. Гитлеровские офицеры и чиновники, столь охотно проводившие здесь свое свободное время, не только пили и танцевали. Они еще и говорили. Одни меньше, другие больше, особенно фронтовики, следовавшие домой в кратковременный отпуск или по служебным делам с передовой и испытывавшие непреодолимое желание высказать все, что накопилось на душе. Говорили о всякой всячине, о чем угодно. Вспоминали эпизоды из фронтовой жизни, рассказывали анекдоты, жаловались на служебные и семейные неприятности, хвастались успехами и продвижениями по службе, поругивали, как и водится, начальство, в том числе и высокое, сплетничали о сослуживцах.

Среди этих разговоров, даже самых пустых, проскальзывали отдельные фразы, позволявшие внимательному и вдумчивому слушателю судить о передвижениях войск, настроениях солдат и офицеров, перемещениях высшего командного состава и прочем, представляющим интерес для советской разведки.

В отряде информация выверялась, анализировалась, сопоставлялась со сведениями, полученными из других источников, шифровалась, превращаясь в колонки бесстрастных цифр, и за подписью "Тимофея" передавалась за линию фронта в Центр.

Но вернемся к моменту знакомства "Колониста" с Лидией. Итак, он знал, что с отрядом через Гнидюка связана некая молодая женщина, вдова польского офицера, и видел несколько раз официантку Лелю в ресторане "Дойчегофф", но не подозревал, что это одно и то же лицо. Вся история могла оказаться простым совпадением, но все же - кто знает. Совпадения в разведке случаются, но добром это завершается далеко не всегда. Гнидюк не раз встречался с тем же Лео у Вали Довгер, но никогда не видел его у Лисовской. Во всяком случае, до полного выяснения всех обстоятельств и с Лео и с Лисовской держаться Зиберту следовало крайне осмотрительно.

...Пока Зиберт представлялся другим гостям, Лео успел шепнуть Лисовской, что обер-лейтенант вообще-то фронтовик, но сейчас после ранения служит по хозяйственной части и по этой причине денег у него - куры не клюют. Леле и ее гостям Зиберт понравился. Умением держаться в обществе, спокойным, общительным характером, умением слушать не только себя, но и собеседников.

Способность Кузнецова к перевоплощению, заложенная, видимо, в нем от природы, за месяцы пребывания в облике офицера вермахта развилась до такой степени, что некоторые разведчики, работавшие с ним и не знавшие, разумеется, ничего о его происхождении, довоенной жизни, да и вообще, собственно, ничего достоверного, всерьез полагали, что он настоящий немец, возможно - с Поволжья. Один из лучших разведчиков отряда Борис Харитонов, сам хорошо владевший немецким языком, поскольку закончил школу военных переводчиков при управлении погранвойск во Львове, вспоминал после войны:

"Постепенно я все более убеждался в том, что он немец. Все в нем - и его внешний облик, и язык, и безукоризненное знание уставных положений немецкой армии, и его привычки и манеры - подтверждало это.

Собранная, рослая фигура спортсмена. Продолговатое сухощавое, с правильными чертами лицо, серые глаза, твердый, чуть выдающийся вперед подбородок, крепко сжатые, тонкие, резко очерченные губы, прямой хрящеватый нос, ровный высокий лоб и гладко зачесанные назад мягкие русые волосы.

Чистокровный ариец. Нордический тип, отвечающий лучшему стандарту по расистской теории.

А его непроизвольные движения, его постоянная манера поведения! Нельзя же все это выработать заново. Ведь существуют некоторые чисто национальные привычки, внешние формы поведения, которые трудно, почти невозможно скрыть или переделать...

Мое предположение о том, что он немец, постепенно переросло в уверенность..."

Но никто из настоящих друзей Кузнецова - разведчиков и партизан - не знал, чего ему стоило это перевоплощение, его вторая жизнь в обличье врага. Лишь однажды он высказал доктору Цессарскому странную и многозначительную фразу, которую тот запомнил на всю жизнь: "Разведка - нечеловеческое дело, она калечит душу..."

Когда отношения Зиберта с хозяйкой приобрели дружеский характер, он обратился к Лидии с просьбой. Так как постоянной квартиры у него в городе нет, ибо по роду службы он должен много разъезжать, то он просит ее сдать ему одну из трех комнат, чтобы иметь какое-то свое пристанище в городе; при этом добавил, что хозяев не стеснит, поскольку фактически будет пользоваться комнатой лишь по несколько дней в месяц. Сумму назвал более чем приличную. Лисовскую это вполне устраивало - все равно комендатура могла в любой момент поселить у нее какого-нибудь бездомного офицера, к тому же бесплатно.

Между тем по указанию командования Кузнецов и Гнидюк провели дополнительную проверку Лисовской. Несколько раз Зиберт, изображая сильное опьянение, рассказывал Лисовской о некоторых выдуманных им от начала до конца, но внешне вполне правдоподобных, конкретных мероприятиях властей. И Лидия с фотографической точностью, слово в слово передавала услышанное Николаю Гнидюку. Как-то она украла у Зиберта довольно крупную сумму денег и до последней марки передала Гнидюку на нужды партизан. Тот, естественно, доставил их в отряд. Так пачка немецких денег, описав круг, вернулась туда, откуда поступила в обращение.

Однажды Лидия сообщила командованию, что ей и Марии в достаточно категоричной форме предложили стать секретными осведомительницами службы безопасности и регулярно информировать СД о настроениях и разговорах в офицерской и чиновничьей среде. Ничего подозрительного в этом ни Медведев, ни Лукин не увидели, поскольку официанты и буфетчики испокон веков и во всем мире сотрудничали либо со спецслужбами, либо с уголовной полицией. Отказываться девушкам от такого предложения было неразумно - в лучшем случае они могли лишиться работы, в худшем... Все понятно. Так ровенское СД обзавелось двумя новыми осведомительницами, работой которых впоследствии, до определенной поры, было довольно. Они добросовестно сообщали своим кураторам все, что считали нужным, не выдавая, разумеется, тех офицеров, от которых получали информацию, полезную для отряда. Иногда через девушек командование отряда подбрасывало немецким спецслужбам взвешенную дезинформацию.

Сняв комнату у Лисовской, Кузнецов, естественно, получил возможность приглашать в дом гостей по своему выбору - собственно, для этого он и обзавелся квартирой, поскольку общение с нужными ему людьми только в ресторанах ограничивало доверительность контактов.

Однажды в офицерской компании Кузнецов допустил ошибку, которая могла бы иметь последствия, если бы он не только понял, что дал маху, но и мгновенно не исправил свою оплошность.

Разговоры в тот вечер шли самые обычные, потом почему-то перешли на обсуждение новых танков "тигр" и "пантера", о которых все на фронте уже слышали, но мало кто видел. И тут черт дернул Николая похвастаться: