Заговор генералов - Фридрих Незнанский

Саша решил, что времени на перекур ему должно хватить, а также на звонок к Грязнову.

– Я тут провел один маленький опыт, – сообщил Слава, – и, кажется, довольно удачно. Паренек-то наш замкнулся поначалу, в общем, обычные дела: не видел, не помню, выполнял указание старшего и так далее. Ну я и попросил Артюшу твоего изобразить на физиономии полнейшее изумление: мол, сбежал Воробьев, что теперь делать? Как Турецкому докладывать? Ну и прочее тому подобное. Должен сказать, артист из него может получиться. Как я ни изображал – молчи, не болтай лишнего! – он нес свою правду и, естественно, донес до такого же молодого Криворучки. И тот слопал наживку. Раскололся. Но все тут же свалил на капитана. Решил, видно, что, раз тот смылся и ему уже ничто не грозит, можно валить. Словом, картина такая, что глаз не оторвешь. Сам подъедешь или тебе готовый протокол допроса доставить?

– Я бы подскочил, но бегу к Косте, а что будет потом, не ведаю. Если не затруднит, подкинь эту бумажку сюда. А я тебе потом перезвоню, хорошо? А Воробьева объявляем в федеральный розыск. Все, привет, бегу! Славка, снова напоминаю, пусть Денис, или кто-нибудь еще, срочно заберет к себе мою машину. Мне ж колеса нужны позарез, а чем напичкана моя «семерка» – одному Богу известно. И какому-то очень крупному начальнику, о котором мне неизвестно.

– Ладно, сейчас Николая пришлю. Он и бумажки доставит, и машинку поставит на профилактику. К концу дня получишь…

Но самое неожиданное сегодня ожидало Александра Борисовича в приемной заместителя Генерального прокурора.

Он вошел, по привычке игриво отсалютовал Клавдии, отчего та немедленно вспыхнула и заерзала на стуле, видимо считая, что такими телодвижениями она особенно ярко проявляет свою секретарскую активность. Были в приемной, ожидая аудиенции у господина Меркулова, еще несколько незнакомых Турецкому посетителей. Но они, разумеется, не волновали его.

Неожиданно дверь Костиного кабинета широко распахнулась, и в проеме, вежливо провожаемый самим Меркуловым, появился… генерал Кашинцев. Этой встречи ну никак не мог предвидеть Турецкий. Хоть мину какую-нибудь, соответствующую моменту, приготовил бы на лице. Впрочем, челюсть не отвалилась, и то уже хорошо.

Но Кашинцев, увидев Турецкого, весь вспыхнул приязнью, подобно Клавдии, у которой все-таки, в отличие от генерала, были на то причины. Александр Борисович несколько растерялся. Но еще большее недоумение отразилось на лице Кости, увидевшего, как покидающий его гость вдруг с широко раскрытыми объятиями едва не кинулся навстречу Турецкому. Друга дорогого встретил – никак не меньше!

Кашинцеву было далеко до Турецкого с его ста восемьюдесятью сантиметрами живого роста, и смотреть приходилось снизу вверх. Но это не помешало генералу немедленно выразить искреннюю радость от нечаянной встречи.

– А мне сказали, что вы где-то в городе, и я так жалел, Александр Борисович, что не удалось увидеться. А у меня ведь к вам дело – и серьезнейшее! – генерал, смеясь, якобы пригрозил пальцем Турецкому. – Сейчас поговорим. Вы позволите, Константин Дмитриевич, я задержу Александра Борисовича буквально на минутку?

Костя недоуменно пожал плечами, не зная, как реагировать, потом отвесил какой-то нелепый быстрый поклон и закрыл за собой дверь.

– Я понимаю, Александр Борисович, у вас срочные дела. Наслышан. Знаю. Даже как-то пытаюсь помочь, вот и Константину Дмитриевичу обещал только что любую поддержку. Но сейчас я по другому поводу. Вы уж по-мужски поймите и не держите зла за пазухой: хочу отобрать у вас Лилю. Ну чего девке изображать из себя Джеймса Бонда, настоянного на Шерлоке Холмсе? – Кашинцев под руку отвел Турецкого к дальнему окну и говорил негромко, полушепотом, чтоб слова его не стали предметом обсуждения в прокуратуре. – Мы решили соединить, так сказать, наши жизни и кое-что, по возможности, изменить. Пусть она, я думаю, займется наконец женским делом. Да хоть в ту же адвокатуру идет, если неймется. А тут, у вас, ей делать просто нечего, честное слово. Вам не кажется?

Турецкий сделал жест, который можно было бы при желании истолковать и в пользу «да», как равно и «нет».

– Я рад, что вы со мной полностью согласны, – именно по-своему и истолковал Турецкого Кашинцев. – Я наслышан о ваших добрых с ней отношениях и поэтому хотел бы, чтобы на торжественном, назовем это дело так, акте вы были нашим гостем. Примите мое искреннее приглашение. Надеюсь, вы… а?

Турецкий был вынужден повторить нелепый поклон Кости, ибо в ушах по непонятной причине отчетливо прозвучал пассаж Лили по поводу неких ветвистых рогов. Но вспоминать об этом в настоящий момент Саша посчитал непристойным для себя. Мало ли о чем может позволить себе помечтать «девушка», собирающаяся замуж за доподлинного генерала!…

Он уже собирался расстаться с непрошеным гостем на этой высокой ноте, но тот, убрав с лица радушие, продолжил, уже не глядя в глаза:

– А еще я очень хотел дать вам один дружеский совет, позволите?

Почему– то Турецкий догадался, о чем пойдет речь. Однако, с другой стороны, отчего не сделать человеку приятное и не выслушать его?

– Вам, кажется, удалось уже схватить убийцу? Даже двоих, если не ошибаюсь?

– Быстро! – хмыкнул и покачал головой Турецкий.

– Вы о чем?

– Узнали быстро. Я-то их, вообще говоря, еще и сам в глаза не видел. И как удается!

– Ну! – самодовольно ответил генерал. – Не вам, Александр Борисович, дорогой вы наш, задавать подобные вопросы. Вы на метр вглубь видите. Ну так вот, я к тому, что надо бы поскорее и дела эти соединенные завершать. Чего им висеть грузом? Ни чести, ни почета.

– Эт точно! – Опять вспомнился незабвенный товарищ Сухов. Как он там насчет павлинов-то?

Наверное показалось, но, может, и вслух произнес, потому что генерал нахмурился и переспросил:

– Какие павлины? При чем здесь?…

– Вам послышалось, господин генерал. Разрешите идти?

– Ну… ну зачем же так официально, – обиделся он.

– Мы ж не дома, – вкрадчивым голосом заметил Турецкий. – Вы – в форме, я – без. Я ж не могу на «ты». Неправильно истолкуют. Прощайте, господин генерал. Был рад знакомству.

Турецкий изо всех сил сдерживал себя, чтобы не нахамить этому новичку, взобравшемуся на олимп и думающему, что он уже утвердил в районе вечной вершины свою провинциальную задницу.

Но Кашинцеву было невдомек, он видел перед собой упрямого и самолюбивого «следака», которым надо было руководить, а не отпускать в «свободное плавание».

– Так вы обратите все же внимание на мои слова, – сказал он на прощание. – Видит Бог, я советую от чистого сердца.

– Благодарю, – сухо ответил Турецкий, – прошедшей ночью я уже успел получить подобный совет. Толковый, так сказать. Вопрос в том, где бы найти еще и толкового исполнителя…

Саша повернулся и ушел в кабинет Меркулова, резко рванув на себя высокую дубовую дверь…