Хорош в постели - Дженнифер Уайнер

– Если не возражаете, я пройдусь с вами, – предложил он. – Мне надо немного остыть...

– Да, конечно! Обязательно! – воскликнула Саманта и бросила на меня короткий, но многозначительный взгляд, который я истолковала следующим образом: «Если он одинокий, если он еврей и если он вообще был, как вышло, что ты ни разу не упомянула о нем?»

Я пожала плечами и вскинула брови, и эти телодвижения она, конечно же, расшифровала следующим образом: «Я понятия не имею, одинокий ли он, и разве у тебя нет мужчины?» Саманте, похоже, удалось снять с себя заклятие третьего свидания, и она по-прежнему встречалась с инструктором по йоге. И большинство наших дискуссий, не касающихся Брюса, вертелось вокруг вопроса: а думает ли этот инструктор о женитьбе?

Тем временем доктор К., не замечая нашего безмолвного разговора, знакомился с Нифкином, которого не раз и не два обсуждали в Классе толстых.

– Так вот он какой, наш знаменитый малыш. – Внимание Нифкину нравилось, он подпрыгивал все выше и выше. – Ему надо выступать в цирке, – сказал мне доктор К., почесывая Нифкина за ухом. Тот довольно урчал.

– Да, еще несколько фунтов, и меня тоже можно будет там показывать, – кивнула я. – Они еще нанимают толстух, не так ли?

Саманта зыркнула на меня.

– У тебя очень цветущий вид, – объявил доктор К. – Как работа?

– По правде говоря, хорошо.

– Я прочитал твою статью об «Обзоре»[59]и подумал, что ты абсолютно права... действительно, похоже на «Тандердоум»[60].

– Пять девушек входят, одна девушка выходит, – процитировала я себя. Он рассмеялся. Саманта посмотрела на него, на меня, произвела в голове быстрый подсчет и схватила поводок Нифкина.

– Спасибо, что прогулялась со мной, Кэнни, – весело заявила она, – но мне пора. – Нифкин возмущенно заверещал, когда она потащила его к тому месту, где припарковала свой автомобиль. – Увидимся позже. Удачных покупок!

– Ты собралась в магазин? – спросил доктор К.

– Да, я хотела купить... – Вообще-то я хотела купить новые трусики, потому что в прежние уже не влезала, но, уж конечно, не собиралась говорить ему об этом. – Что-нибудь из продуктов. Я шла к «Фреш-Фиддс»...

– Не будешь возражать, если я пойду с тобой? Мне тоже надо кое-что прикупить.

Я смотрела на него, щурясь от солнечного света.

– Вот что я тебе скажу. Если мы встретимся через час, то сможем позавтракать, а потом займемся покупками.

Доктор К. сказал мне, что прожил в Филадельфии семь лет, но ни разу не был в «Утренней красе», абсолютном лидере среди ресторанов, где я когда-либо завтракала. Что мне нравится, так это знакомить людей с моими находками в сфере общепита. Я вернулась домой, приняла душ, надела стандартный наряд: бархатные легинсы и огромных размеров блузу, а потом встретилась с ним в ресторане, где (чудо из чудес!) в этот уик-энд не стояла очередь. Я пребывала в прекрасном настроении, когда мы заняли кабинку. Он так хорошо выглядел, и тоже после душа, в брюках цвета хаки и клетчатой рубашке.

– Готова спорить, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, когда приходишь в ресторан с компанией, – заметила я. – Должно быть, делая заказ, люди постоянно помнят о твоей профессии.

– Да, – кивнул он. – Не без этого.

– Ну что ж, сегодня у тебя будет праздник. – Я подозвала официантку с крашеными волосами и в коротком топике, со змеей, вытатуированной на целом животе. – Я буду яичницу с сыром и перчиками плюс бекон индейки, бисквит и... можно заказать картофель и овсянку, а не что-то одно?

– Конечно, – ответила официантка и нацелила карандаш на доктора.

– Мне то же, что и ей, – ответил он.

– Хороший мальчик. – И официантка затрусила к кухне.

– Это бранч, – пояснила я. Доктор К. чуть пожал плечами.

– Ты ешь за двоих. Как дела?

– Если под «делами» ты подразумеваешь мое самочувствие, то все хорошо. Собственно, теперь я чувствую себя гораздо лучше. Усталость, конечно, остается, но легкая. Никакого головокружения, никакого физического истощения, вроде того случая, когда я заснула в туалете на работе...

Он рассмеялся:

– Неужто такое было?

– Один раз. Но сейчас мне гораздо лучше. И пусть я чувствую, что жизнь у меня, как в одной из песен Мадонны, я не сдаюсь, хромаю и хромаю вперед. – Театральным жестом я провела рукой по лбу. – Одна.

Он прищурился.

– Вроде бы это из репертуара Греты Гарбо.

– Эй, не задирай беременную даму.

– Худшей имитации Гарбо я еще не видывал.

– Ну, когда я выпью, у меня получается лучше. – Я вздохнула. – Господи, как мне недостает текилы.

– Как я вас понимаю, – ввернула официантка, ставя на наш столик полные тарелки. Мы принялись за еду.

– Действительно вкусно, – прокомментировал он, проглотив один кусок яичницы и еще не отправив в рот следующий.

– А ты как думал. Их бисквиты – лучшие в городе. Секрет – в топленом свином жире.

Доктор К. вновь посмотрел на меня.

– Гомер Симпсон.

– Очень хорошо.

– Гомера ты имитируешь куда лучше, чем Гарбо.

– Да. Интересно, о чем это говорит? – Я сменила тему, прежде чем он успел ответить. – Ты когда-нибудь думаешь о сыре?

– Постоянно, – ответил он. – Это моя слабость. Иной раз лежу ночью без сна и думаю... о сыре.

– Нет, серьезно. – Я потыкала вилкой в яичницу. – К примеру, кто изобрел сыр? Кто сказал: «Гм-м, я готов спорить, что это молоко станет отменным на вкус, если оставить его, пока на нем не появится плесень»? Я уверена, изобретение сыра – чья-то ошибка.

– Я никогда об этом не думал, но меня занимал «Чиз-виз».

– Фирменное блюдо Филадельфии!

– Ты когда-нибудь видела список ингредиентов «Чиз-виз»? – спросил он. – Это же жуть.

– Ты хочешь поговорить о страшном? Я покажу тебе памятку о эпизиотомиях, которую дала мне врач. – Он шумно сглотнул. – Ладно, не во время еды, – смилостивилась я. – Но серьезно, что случилось с медиками? Или вы хотите запугать человечество до такой степени, чтобы оно приняло обет безбрачия?

– Ты тревожишься из-за родов? – спросил он.

– Черт, да. Я пытаюсь найти больницу, где мне сделают эпидуральную анестезию[61]. – Я с надеждой посмотрела на него. – Послушай, ты же можешь выписывать лекарства. Может, дашь мне что-нибудь эдакое аккурат перед тем, как начнутся схватки.