К морю марш вперед! - Александр Харников

А перед прощанием я не выдержал и спросил у Эндрю:

– Кстати, Энди, ты случайно не родственник президенту Адамсу? Просто интересно.

– Дальний – мой отец был его троюродным братом. И они друг друга не слишком любили. Мы с ним знакомы, но не более того.

Историческая справка. Балтиморские клипера

Быстроходные парусники всегда пользовались спросом у тех, кто был в неладах с законом. Контрабандисты, пираты и прочие «джентльмены удачи» старались раздобыть судно, которое могло бы выследить и догнать потенциальную жертву или, если надо было, уйти от погони.

Идеальный для конца XVIII века корабль был создан на северо-востоке Соединенных Штатов. Строить их начали в Балтиморе, за что они и получили название «балтиморских клиперов». Слово клипер, образовано от английского глагола to clip – «стричь, обрезать, отсекать, обрывать». Моряки считали, что эти быстроходные корабли в море как бы «подстригают» верхушки волн.

Изначально клипера предназначались в основном для каботажных плаваний вдоль побережья Соединенных Штатов и рейсов к островам Вест-Индии. Парусное вооружение их в принципе ничем не отличалось от парусного вооружения обычных шхун. Не совсем обычными были обводы корпуса – они отличались от других судов очень острыми обводами корпусов, поперечное сечение которых имело ниже ватерлинии V-образную форму и ярко выраженный наклон форштевня, ахтерштевня и мачт. Такая форма корпуса имела, однако, и свои недостатки. В частности, ухудшала остойчивость корабля. Такие корпуса плохо подходили для установки пушек, поэтому клипера изначально не прижились в военных флотах ведущих морских держав.

А вот в США они пришлись ко двору. Особенно прославились клипера в годы Войны за независимость и Англо-американской войны 1812 года. Владельцем таких клиперов правительство США охотно выдавало каперские свидетельства. По сути, капер был тем же пиратом, только, как бы его сейчас назвали, это был «пират в законе». Он получал право, не состоя официально в составе регулярного флота государства, выдавшего каперское свидетельство, нападать и захватывать торговые суда страны, с которой это государство находилось в состоянии войны. Понятно, что под сурдинку каперы часть грабили торговые суда и других, нейтральных стран.

Один из таких каперов, балтиморский клипер «Chasseur»[76], захватил восемнадцать британских торговых судов и был переименован в «Pride of Baltimore»[77]. Кстати, по количеству захваченных кораблей «Chasseur» опередил все остальные корабли военно-морского флота США.

Правда, позднее корабли этого типа «демобилизовались» и уже не рыскали на торговых путях в поисках добычи. В своем дальнейшем развитии балтиморские клипера превратились в «королей морей» – чайные клипера, которые считались идеальными ходоками, совершающими почти кругосветные рейсы с грузами чая из Китая или шерсти из Австралии.

В Российском флоте в середине XIX века несли службу так называемые парусно-винтовые клипера, основным назначением которых были в военное время крейсерские операции на коммуникациях противника. В мирное время они охраняли морские границы России и участвовали в гидрографических экспедициях. Но эти «внуки» балтиморских клиперов были мало похожи на своих достопочтенных предков.

28 июля (9 августа) 1801 года.

Российская империя. Санкт-Петербург.

Церковь Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы.

Василий Васильевич Патрикеев, журналист и историк, он же магистр Мальтийского ордена

Итак, завершилось все, как обычно бывает в русских сказках: честным пирком да свадебкой. В церкви, которая стояла буквально в нескольких шагах от Михайловского замка, и обвенчался наш ясный сокол Гера Совиных с прекрасной паненкой Барбарой Каминской.

Этот храм предложил император Павел. Ведь церковь Симеона и Анны считалась придворным храмом и являлась орденской церковью любимого царем ордена Святой Анны. А провести обряд венчания должен был духовник императора протопресвитер Исидор Петров. Он был не только духовником, но и другом Павла – в 1780 году отец Исидор стал настоятелем собора Троицкой церкви в Гатчине. Все признавали за ним талант проповедника. Он по-отечески побеседовал с паном Казимиром Каминским и его дочерью. В результате последние сомнения поляка были развеяны, и он дал согласие на брак Барби с Германом Совиных.

Как пояснил отец Исидор, венчание в православном храме православного жениха с невестой, которая исповедует католичество, признается вполне законным. При этом лишь невеста должна дать обещание не склонять будущего мужа к переходу в католичество, а дети, рожденные в этом браке, будут крещены по православному обряду. Со времен Петра Великого подобные венчания происходили на Руси сплошь и рядом и не считались чем-то особенным.

Единственное, что требовалось – это благословение правящего архиерея. Обычно на это уходило достаточно много времени, но митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Выборгский Амвросий выдал соответствующий документ по просьбе императора на следующий же день после подания прошения. А так как первого августа по юлианскому календарю начинался Успенский пост, во время которого обыкновенно не венчают, да и отпраздновать как следует не получилось бы, венчание было организовано в рекордно короткие сроки – уже двадцать восьмого июля по старому стилю и девятого августа по новому. Причина спешки была двояка – во-первых, чтобы не заставлять пана Каминского чересчур долго задерживаться в столице и, что было еще важнее, чтобы ребенок после его рождения не считался зачатым в блуде. А он ожидался в конце февраля либо начале марта следующего года, и его вполне можно было бы объявить семимесячным – кто докажет, что это не так?

В подготовке невесты к свадьбе приняли активное участие наши дамы – Дарья и Ольга. Они постарались на славу – макияж на лице Барби убивал всех мужчин наповал, а сама новобрачная благоухала невиданными в здешних краях ароматами – для нее наши представительницы прекрасной половины рода человеческого не пожалели остатков своего парфюма.

Свадебное же платье невесты блистало украшениями, искрящимися и переливающимися в лучах яркого солнца. Император сдержал слово – он по-царски одарил прекрасную польку. Да и императрица, которой запомнилось отважное поведение Барби во время памятной поездки в Павловск, тоже преподнесла подарок – драгоценную диадему.

Приглашенных на свадебное торжество, которое состоялось в одном из помещений Михайловского дворца, было немного. Но, как говорится, главное – не число. Среди тех, кто «приземлился за столом», были генералы Кутузов и Багратион, наш же Николай Михайлов стал посаженым отцом жениха. Со стороны невесты приглашенных было совсем мало – трое или четверо шляхтичей, которые, как оказалось, давно уже жили в северной столице. Поляки чувствовали себя, как мыши на кошачьей свадьбе. Они о чем-то шептались между собой и с завистью смотрели на Казимира Каминского. Мол, повезло ему, за такого важного человека он выдает свою дочь.