Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль

Четвёртая часть является продолжением третьей и начинается с рассказа о христианском чуде, произошедшем в Старгарде. Увидев это чудо, король славян-язычников, вывел пленных христиан из темницы, для того, чтобы те истолковали ему знамения. Однако объяснение знамений как знака христианского Бога не было им воспринято, и он вновь заточил христиан в темницу. После этого на язычников обрушилась кара христианского Бога и король язычников принял решение отпустить пленных христиан, позволив им унести с собой головы мучеников. Выйдя из славянских земель, освобождённые христиане захоронили мощи мучеников в Эбсторфе, но место их захоронения, по прошествии времени, было забыто. Оно было открыто вновь посредством чуда, когда колёса проезжавшей над захоронениями повозки застряли в земле, а из самой земли начала струиться кровь. Далее приводятся рассказы и о других божественных знамениях – о чудесном свечении мощей, виденном местными жителями, молнии, постоянно разрушавшей соседний дом, мироточении мощей святых в Эбсторфе, о явлении епископа Дитриха одной из жительниц Миндена и покровительству его Минденской церкви и чудесных излечениях многих тяжёлых болезней местных жителей, произошедших по воле эбсторфских мучеников.

Наиболее древняя из обоих, Падеборнская рукопись, таким образом, уже содержит два варианта «Сказания», переписанных друг за другом из двух разных источников. Учитывая, что эта рукопись восходит к концу XIV или рубежу XIV и XV вв., «Сказание» должно было существовать в нескольких различных вариантах и списках уже в XIV веке, время же сложения его следует датировать более ранним временем. В этом плане интерес представляет четвёртая часть Падеборнской рукописи, указывающая несколько ссылок на записанную информацию. Рассказы о чудесах, случавшихся с местными жителями, скорее всего, восходили к местным Эбсторфским легендам, уже в XIV веке широко известных в северной и центральной Германии. Увязка нескольких легенд с Минденской церковью и Минденом, могло бы говорить о получении части информации из Миндена. Однако Генрих Триббе, записавший эту же легенду в середине XV века в «Хронике минденских епископов» указывал на Гамбург, как на источник получения этой информации. В четвёртой части «Сказания» даётся ссылка на получение информации о мироточении мощей святых от бывшего очевидцем этого события в 1243 году аббата города Ильцен, недалеко от Эбсторфа, оставившего письменное сообщение об этом в своей церкви. Можно принять, что некоторые из составных частей эбсторфской традиции «Сказания», «религиозной» его составляющей, должны были восходить к середине XIII века. Другая же, «историческая» часть «Сказания», судя по всему, имела гамбургское происхождение.

На первый взгляд Сказание может показаться малодостоверным, если и вовсе не фантастическим, однако большинство из описываемых в нём событий действительно имели исторические прототипы.

К примеру, история о захоронении в Гамбурге мощей святых, нападении язычников и последовавшем за этим перезахоронении мощей, являются историческим фактом из ранней истории города. Римберт сообщает в «Житие Св. Ансгария», что мощи святых хранились в Гамбурге и были увезены оттуда Ансгарием во время нападения на город язычников (Римберт, 16). Рассказ о разорении Гамбурга он поместил перед упоминанием смерти Людвига I, что привело к дальнейшей путанице. Эту же неверную датировку разрушения Гамбурга в последний год жизни Людвига I из «Жития Св. Ансгария» перенял Адам Бременский. Несмотря на сильное влияние Римберта на хронику Адама, относительно мощей святых у него должны были быть и другие источники. Так, Адам сообщает: «Говорят, что в это же время блаженный Ансгарий доставил на ту сторону Эльбы тела святых, которые он получил в дар от архиепископа Эбо… тела Сикста и Синнеция вместе с мощами других мучеников поместил в городе Гамбурге» (Адам, I 18 (20)).

Имена святых, мощи которых хранились в Гамбурге, не назывались Римбертом, потому, стоит принять, что Адам основывался здесь на другой источник. В остальных случаях Адам охотно указывал «Житие Ансгария» как на источник своей информации, даже призывая читателя к личному ознакомлению с трудом Римберта и отсылая к нему за дальнейшими подробностями. В этом же случае Адам прямо указывает на устный источник своих знаний о перезахоронении мощей – скорее всего память об этом ещё сохранялась в его время в церковной среде Гамбургского епископства, историю которого и писал хронист. Адам упоминает эти вывезенные Ансгарием из Гамбурга мощи далее ещё два раза. Второе упоминание восходит к Римберту (Адам, I 21 (23)), а третье даётся им в контексте повествования об основании Ансгарием церкви в Рамесло и также независимо от Римберта: «Это место находится в Верденском епископстве, в трёх милях от Гамбурга. Построив в нём святую обитель Божью, он поместил там останки святых исповедников Сикста и Синнеция, а также другие мощи, которые вынес, бежав из Гамбурга» (Адам, I 23 (25)).

В «Сказание» эта информация попала, скорее всего, прямо из гамбургских церковных преданий, вместе с некоторыми другими «славянскими мотивами», о которых подробнее ещё будет сказано ниже. Здесь же важно подчеркнуть, что этот мотив «Сказания» исторически достоверен, хоть и передан не совсем точно, и восходит к разорению Гамбурга язычниками в 845 году, а также предшествовавшим и последовавшим этому событиям.

Также и римский папа Бенедикт действительно был послан немецким императором в Гамбург, находился там какое-то время и умер в городе, только произошло это не во времена Людвига, а в конце X века. В конце X века произошло и очередное разрушение Гамбурга славянами в ходе языческого восстания, что, очевидно, и способствовало соединению всех этих событий в народной памяти воедино. Уже в средневековье в Гамбургском соборе имелся посвящённый Бенедикту памятник, так что память о его жизни и смерти в Гамбурге не прекращалась к моменту записи Сказания. Начало и конец легенды, сообщающие завышенное число погибшей саксонской знати и локализующие захоронения мощей в Эбсторфе, восходят к традиции и преданиям, сложившимся вокруг монастыря в Эбсторфе или в нём самом. Некоторые детали «Сказания» при этом восходят к гамбургским народным или «учёным» представлениям XIII–XIV вв. – это наименование Гамбурга «Хохбургом», представление о происхождении названия «Гамбург» (Hammaburg) от египетского божества Аммона (Hammon), и ошибочное представление о том, что славянским названием Гамбурга было Бухбури (возможное, восходящее к ошибке хрониста XIII века Альберта фон Штаде, неверно переписавшего название возведённой в начале IX века франкской крепости против славян в нижней Эльбе Hochbuki как Buchburi и отождествившего её с Гамбургом). Отрывок «Сказания», повествующий о захвате в Гамбурге христианских пленников, отправке их в Старигард и последующей казни 60 из них, которым на головах были вырезаны кресты, практически дословно повторяет описания из Адама Бременского и Гельмольда (Адам II 43(41); Гельмольд, I 16). У Гельмольда это описание содержится в отрывке I, 16: Славяне, используя удобное время, собрали войско и «сначала опустошили мечом и огнем всю Нордальбингию, затем, пройдя остальную Славию, сожгли и разрушили все до одной церкви, священников же и других служителей церкви разными истязаниями замучили, не оставив по ту сторону Альбии и следа от христианства», «в Гамбурге же в это время и позднее многих из священников и городских жителей в плен увели, многих из ненависти к христианству поубивали». Старцы славянские, которые хранят в памяти все деяния язычников, рассказывают, «что больше всего христиан оказалось в Альденбурге. Перерезав всех их, как скот, 60 священников они оставили на поругание. Главный из них в этом городе носил имя Оддар. Вместе с остальными он был предан такой мученической смерти: разрезав железом кожу на голове в форме креста, вскрыли, таким образом, у каждого мозг, потом связали им руки за спиной и так водили исповедников божьих по всем славянским городам, пока они не умерли. Так, превращенные в зрелище для ангелов и людей, они испустили дух посреди своего [мученического] пути, как победители. О многом, подобном этому, совершавшемся в. то время в разных славянских и нордальбингских землях, вспоминают старые [люди], но из-за отсутствия тогда хронистов [все это] принимается теперь за басни» (выделено автором).