Ее сводные монстры - Дана Блэк

ребенка.

- Как выходные? - он поднимается на дощатый пол и кладет цветы на столик ко мне.

- Нормально, - смотрю на букет. - Это мне? Я думала Регине.

- Тебе.

- Да ну? - откидываюсь на спину. - А вчера ты настаивал, чтобы папа меня выпорол.

- Я и сегодня думаю. Что тебе нужна хорошая взбучка, - он сует руки в карманы, изучает меня сверху вниз. - Но больным всегда носят цветы. Это традиция.

- Я здорова.

- Нет, Алиса, конечно же, ты больна, - он присаживается на корточки и запрокидывает голову. - Разве здоровый человек сможет лишить жизни ребенка? Моего. Сына или дочь.

- Очень хорошо сказано, - мрачно киваю. - Ты издеваться приехал?

- Проконтролировать.

- Бандитов своих контролируй, - не выдерживаю и резко встаю. - Вот кто настоящие убийцы. Те, кого ты от тюрьмы отмазываешь из года в год.

Голова кружится. Я стараюсь изо всех сил, обойти его и в обморок не шлепнуться - это сейчас самая важная задача.

Меня отвлекает шум двигателя. Поворачиваюсь на ворота и вижу - красавчик Роллс-Ройс Николаса плавно заруливает в сад.

И если разговора с Ароном я избежать хотела, то с мужем мне надо обсудить щенков, как они там, и я уверенно шагаю к гаражу.

Николас распахивает дверь. И тут же, перепрыгивая через его колени из машины вылетают две черно-рыжие тушки.

Ахаю.

Генерал с Бубочкой.

Привез.

Они с лаем несутся ко мне, и я сажусь на мягкую травку, собачьим нежностям сдаюсь, глажу ушастые головы, чешу пузики и, кажется, я абсолютно, безусловно счастлива.

- Соскучились, - над головой говорит Николас, и я поднимаю взгляд.

Он выглядит намного лучше, чем вчера. Гладковыбритый, причесанный и трезвый. В излюбленных рваных джинсах и свободной белой рубашке снова родной.

- Как ты? - он садится ко мне на траву. Тоже гладит щенков.

- Я рада, что ты такой, - не могу не сказать.

- Потому, что ты права, - муж треплет Генерала, - надо было заканчивать с тусовками. И надоело уже, - он поднимает голову. - Как ты, не ответила. Что-то болит?

- Нет.

Из дома выходит Регина с большой кастрюлей в руках. Мясо тут же забирает Арон, она удерживает его за руку и целует в щеку, ладонями оглаживает серую майку на груди и что-то говорит.

- Пойду с семьей поздороваюсь, - Николас поднимается на ноги. - Кстати, там в машине сумка. Одежду тебе привез переодеться.

Следом за ним поднимаюсь и отряхиваюсь. Наблюдаю, как собаки несутся к Арону, почуяв, что пахнет съестным и улыбаюсь, когда он, чертыхаясь, поднимает кастрюлю выше. Он пробирается к мангалу и едва не падает, окруженный щенками.

Достаю из салона спортивную сумку и вешаю на плечо.

Но в дом не ухожу. Потому, что вижу третью машину - серебристого коня, на котором Виктор заезжает домой.

Все приехали, все здесь.

Он паркуется рядом с машиной Николаса, из салона в открытое окно рвется громкая музыка. На его глазах солнечные очки, а щетина отросла так сильно, что скоро ему можно будет носить бороду.

Такую. Сексуальную брутальную бородку. Ему пойдет.

Виктор выключает музыку и выходит на улицу, открывает заднюю дверь. И с трудом достает оттуда огромного мягкого медведя.

С игрушкой поворачивается ко мне.

Он молчит, и я ничего не говорю, не вижу его глаз за черными стеклами и волнуюсь, мы не виделись так долго, что за это время можно было сто раз внушить себе про этого мужчину не думать.

Но смотрю на его широкую грудь, обтянутую тонкой футболкой, на жилистые руки с разбитыми костяшками и вспоминаю заголовки, которыми пестрил интернет.

Виктор Рождественский неоднократно превышал полномочия и временно отстранен от службы.

Всем было плохо, не только мне.

- Нравится? - он подходит ближе и протягивает мне медведя.

В его голосе хрипловатом и низком, я нотки нежности слышу, она словно маслом смазывает ржавые петли, и чувства, притихшие, поднимаются вновь.

- Очень красивый медведь, - забираю игрушку. - Тоже думаешь, что я больная?

- Я не тебя обсуждать приехал, - он усмехается. И тут же становится серьезным. - Я провести с тобой время хочу.

- Сними очки.

- Не сниму.

Догадываюсь, что там фингал. И крепче прижимаю к груди медведя.

- Я тебе еще там, в Испании хотел сказать, - он оглядывается на машину, и я вижу, как нервничает, он хлопает дверью и снова поворачивается. И, помедлив, все таки берется за очки.

Хочет глаза в глаза сказать.

И не успевает.

У меня за спиной визгливо возмущается Тина.

- Посмотрите-ка, это разве нормально? Я беременная, и на меня всем плевать. А эта убила ребенка. И ей подарков навезли, будто она грамоту получила от президента!

- Тина, успокойся, - рядом со мной вырастает Регина и обнимает меня за плечи. - Ну зачем вечер портить? В кои-то веки все приехали в родной дом. Шашлык скоро будет. Пойдемте, дети. Отметим, что вся семья, наконец-то, в сборе.

Глава 89

Переодеваюсь в футболку и шорты.

Придирчиво оглядываю себя в зеркале. Может, мне только кажется, что живот уже не плоский. Не может ведь быть заметно, срок еще маленький.

Выглядываю в окно.

Там, у мангала, целое сборище. Вся троица занялась шашлыком, во главе с дедом. В беседке накрывает на стол Регина, ей помогает тетя. А на лежаках неподалеку папа и Тина.

Папа какую-то книгу читает. А Тина смотрит на всех с видом маньяка.

Неужели, правда, у нее ребенок от Арона? Тогда я ни за что не признаюсь про беременность, я лучше попрошу денег у отца, чем это.

Спускаюсь вниз, из прохлады дома выхожу в жару сада. Останавливаюсь на веранде и снова любуюсь братьями.

Ну вот почему они такие красивые. Было бы проще, если бы на них смотреть можно было спокойно, и сердце не стучало в груди так громко.

- Алиса, идем к нам, - Регина машет мне рукой. - Перекусишь немножко, пока мясо жарится.

После ее окрика все оглядываются на меня. Смущенно поправляю стянутые в хвост волосы и тороплюсь в беседку.

- Я есть не хочу. Помочь чем-то? - оглядываю стол.

- Салат осталось порезать, - Регина передает мне разделочную доску. - Точно не голодная? На обеде не ела ведь совсем.

Беру помидорку и качаю головой. Кошусь на мужчин у мангала.

Мясо жирное, и