Битая карта - Иэн Рэнкин

Уотсон кивнул, разглядывая список так, будто там были экзаменационные вопросы. Потом протянул Лодердейлу.

— Ну это хоть что-то, — сказал Уотсон.

— Дело в том, старший суперинтендант, — сказал сэр Хью, — что парень знает: он попал в беду, но мне сдается, единственная его беда в том, что он пытается помогать людям.

Уотсон задумчиво кивнул. Ребус встал.

— Прошу меня простить, я на минуту, — сказал он и направился к двери.

Закрыв за собой дверь, он испытал истинное чувство облегчения. У него не было желания возвращаться. Пусть Лодердейл или Уотсон устроят ему потом головомойку, — так себя не ведут, Джон! — но он не мог больше сидеть в этой душной комнате со всеми этими душными людьми. В дальнем конце коридора слонялся Холмс.

— Что там? — спросил он у подошедшего Ребуса.

— Ничего хорошего.

— Вот как. — Вид у Холмса был разочарованный. — А мы все думали…

— Вы все думали, будто он пришел с признанием? А он пришел совсем не для этого, Брайан.

— И что, Гласс пойдет теперь по обоим убийствам?

Ребус пожал плечами.

— Я ничему не удивлюсь, — сказал он.

Несмотря на утренний душ, он чувствовал себя грязным и больным.

— Выходит, все чисто-аккуратно, да?

— Мы полицейские, Брайан, а не уборщицы.

— Не кто?

Ребус вздохнул:

— Не уборщицы, Брайан! Стряхни пыль с ушей.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, потом рассмеялись. Не ахти какая шутка, но лучше, чем ничего.

— Ладно. Я в Куинсферри.

— За автографом?

— Вроде того.

— Шофер не требуется?

— А почему нет? Поехали.

Это спонтанное решение, как думал потом Ребус, вероятно, спасло ему жизнь.

По дороге в Куинсферри им удалось не сказать ни слова о работе. Они говорили о женщинах.

— А что, если мы все вчетвером как-нибудь соберемся вечерком? — предложил в какой-то момент Брайан Холмс.

— Не уверен, что Пейшенс и Нелл подружатся, — задумчиво сказал Ребус.

— Неужели они такие разные?

— Нет, как раз похожие. В этом-то и вся проблема.

Ребус размышлял о предполагавшемся вечером ужине с Пейшенс. О том, как бы ему оторваться хотя бы на время от дела Джека. Не заджекать себя окончательно.

— Да нет, я просто подумал, — сказал Холмс. — Подумал — и больше ничего.

Когда они подъехали к дому Киннаула, начался дождь. По пути небо с каждой минутой темнело, а теперь будто наступил вечер. У входной двери был припаркован «лендровер» Рэба Киннаула. Как ни странно, дверь дома была приоткрыта. Дождь стучал по капоту машины и с каждой секундой становился все сильнее.

— Придется бегом, — сказал Ребус.

Они быстро выбрались из машины и понеслись. Но Ребус был со стороны дома, а Холмсу пришлось огибать машину. Так что Ребус оказался на ступеньках первым, первым пробежал в дверь и очутился в холле. Он тряхнул головой, разбрызгивая по сторонам капли, и открыл глаза.

И увидел занесенный нож для разделки мяса.

И тут же услышал визг:

— Ублюдок!

Потом кто-то оттолкнул его в сторону. Это был Холмс, влетевший в дверь следом за ним. Нож ударил в пустоту и улетел вниз, а вместе с ним и Кэт Киннаул. В следующее мгновение Холмс оказался на ней верхом, заломил ей руку за спину, прижал к спине. Ногами он твердо упирался в ее спину чуть ниже лопаток.

— Господи милостивый! — выдохнул Ребус. — Господи ты боже мой!

Холмс разглядывал лежащую фигуру.

— Она ударилась, когда упала, — сказал он. — Вырубилась.

Он вывернул нож из ее пальцев и отпустил руку. Нож упал на пол. Холмс встал. Он казался удивительно спокойным, но его лицо побледнело. Ребуса трясло, как больную дворняжку. Он прислонился к стене и, тяжело дыша, на мгновение закрыл глаза. От двери донесся какой-то звук.

— Какого чер?.. — Рэб Киннаул увидел их, потом посмотрел на безжизненное тело жены. — Боже! — сказал он и опустился на колени, дождевая вода капала с него ей на спину, на голову. Он промок до нитки.

— С ней ничего страшного, мистер Киннаул, — сообщил Холмс. — Упала, потеряла сознание, только и всего.

Киннаул увидел нож в руке Холмса.

— Этот нож был у нее? — сказал он, и его глаза расширились. — Боже мой, Кэти. — Дрожащей рукой он прикоснулся к виску. — Кэти, Кэти.

Ребус немного пришел в себя. Проглотил слюну.

— Но синяки на ней не от падения.

Да, у нее на руках были синяки. Свежие. Киннаул кивнул.

— Мы немного повздорили, — сказал он. — Она набросилась на меня, и я… я пытался ее оттолкнуть. Но она впала в истерику, и я решил пойти прогуляться, пока она не успокоится.

Ребус уже обратил внимание на ботинки Киннаула — ботинки, заляпанные грязью. Пятна грязи были и на брюках. Пойти прогуляться? В такой дождь? Нет, он, конечно, сбежал. Пустился наутек.

— Она, видать, не успокоилась, — походя проговорил Ребус.

Так же походя она чуть не убила его, приняв за мужа или распалившись до такой степени, что ей уже было все равно кого ударить.

— Я вот что вам скажу, мистер Киннаул. Я бы не отказался от выпивки.

— Посмотрю, что есть, — сказал Киннаул, поднимаясь на ноги.

Холмс вызвал врача, а Кэт Киннаул все еще лежала без сознания. Они для вящей безопасности оставили ее в холле. И вообще после такого падения человека лучше не трогать без врача. К тому же за ней можно было присматривать через открытую дверь гостиной.

— Ей нужно лечиться, — сказал Ребус.

Он сидел на диване, баюкая виски и то, что осталось от его нервов.

— Ей нужно, — спокойным тоном сказал Киннаул, — быть от меня подальше. Вместе — это кошмар, инспектор. Впрочем, по отдельности тоже.

Он стоял, опершись руками о подоконник и уперев лоб в стекло.

— Из-за чего вы поссорились?

Киннаул отрицательно покачал головой:

— Теперь это кажется глупым. Всегда начинается с какой-нибудь мелочи, а потом растет как снежный ком…

— А в этот раз?

Киннаул отвернулся от окна.

— Я слишком много времени провожу вне дома. Она не верит в мои «проекты». Она считает, что это все выдумки, чтобы я мог уезжать из дома.

— Она права?

— Отчасти, наверно, да. Она женщина проницательная… иногда с замедленной реакцией, но все равно в цель попадает.