Ночные рассказы - Питер Хег

— Поэтому, — продолжала она, — я всегда, принимая аплодисменты, подходила к краю сцены и вставала там, где не светят софиты. Оттуда мне были видны лица. И оттуда однажды ноябрьским вечером тридцать лет назад я увидела Георга ван Остена.

Заговорив о театре, она встала и теперь медленно шла вдоль стола, и с самого её первого шага Ясон увидел её накопленную за тридцать пять лет на сцене уверенность в себе.

Она остановилась перед своим супругом и одной рукой приподняла его лицо за подбородок.

— Как вы думаете, господин Тофт, — сказала она, не отводя взгляда от лица мужа, — можно ли будет написать, что его глаза горели?

— Как железо, — добавила она задумчиво, — как раскалённое железо.

Она повернулась к Ясону.

— В вашем возрасте, — сказала она мягко, — когда всё горит таким чистым светом, вы можете представить себе раскалённые глаза?

— Я знаю, — сказал Ясон, — по фотографиям внимательный и мудрый взгляд господина Ван Остена.

— В тот вечер, — продолжала актриса, — они светились вовсе не мудростью, так ведь, Георг?

Ясон склонил голову и сделал заметку, смущённый оттого, что в разговоре всплыли столь конфиденциальные подробности.

— Не могли бы вы, господин Ван Остен, — сказал он растроганно, — рассказать, как вы помните этот первый обмен взглядами с фру Ван Остен?

Великий предприниматель задумался.

— У моей супруги, — произнёс он наконец, — как вы видите, поразительный взгляд. О ней тогда говорили, что она видит мужчин сквозь одежду… — здесь он сделал паузу, во время которой Ясон непроизвольно, но незаметно прикрыл колени своими бумагами, — сквозь одежду, далеко вглубь, сквозь портмоне и далее в глубь сердца. Взгляд этих глаз, господин Тофт, я и почувствовал на себе.

Ясон вспомнил их с Хеленой встречу на художественной выставке. Он вспомнил голоса, множество людей, и на фоне всего этого неожиданно — её глаза и незнакомое ощущение того, что Вселенная, возможно, представляет собой некую головоломку, где положение каждой детали имеет значение для всего целого.

— А вы заметили, — вырвалось у него, — было ли у вас, когда это случилось, ощущение, что вас ведут, если так можно выразиться?

Снова пожилые люди посмотрели на него, ничего не говоря. Потом Георг ван Остен медленно произнёс:

— Магнетизм моей жены, господин Тофт, был таков, что в лучших кругах в то время говорили, что, когда молодой человек видит её впервые, он понимает, что это машина, божественная машина, через которую ему обязательно надо пройти… — он сделал паузу, — чтобы прийти к искусству.

Тут у Ясона впервые возникло подозрение, что-то здесь, похоже, не так, как должно было быть. Он поднял голову, и ему тут же почудилось, что в том, как мужчина и женщина держатся, и в их абсолютном спокойствии таится скрытое напряжение. Взгляд его обратился к молчаливому индийцу, стоящему позади них, и тут у него случилась что-то вроде галлюцинации. На мгновение ему показалось, что он находится в лесу, в дельте реки в бескрайних джунглях на рассвете, когда выходят на охоту крупные звери. Он тряхнул головой, напоминая самому себе, что существует хронология, что им всем надо придерживаться хронологии.

— Как скоро после этой встречи вы поженились? — спросил он.

— Очень скоро, — ответила Маргрете. — Потому что, видите ли, господин Тофт, хотя, может быть, это очень трудно… очень трудно представить себе сейчас, но тогда Георг был очень привлекательным мужчиной.

— Мне кажется, — сказал Ясон, довольный тем, что представился случай произнести заранее заготовленный комплимент, — что господин Ван Остен так прекрасно сохранился, что это сдвигает обычное представление о лучшем возрасте мужчины на двадцать лет.

— О, да, — отозвалась актриса, — алкоголь обладает поразительным консервирующим эффектом.

— Господин Тофт, — сказал Ван Остен, — любовь — это всегда соглашение между необходимостью и возможностью. Необходимостью в данном случае была наша взаимная склонность.

— А возможностью, — медленно продолжал он, — была карьера моей жены. Мы ведь можем поведать об этом молодому человеку, не так ли, мой ангел? Карьера, господин Тофт, которая в тот момент больше не развивалась. Но которая при моём положении и моём состоянии в качестве — как бы это сказать — костыля, безусловно, должна была прийти в движение.

Чья-то невидимая холодная рука легла на затылок Ясона и сжала его.

— А мой муж, — продолжила Маргрете, — хорошенько подумал. Вы должны знать, господин Тофт, и я думаю, это следует записать, что мозг — эта та часть тела, которой мой муж всегда пользовался в первую очередь.

Что-то бормоча про себя, Ясон склонился над своими бумагами.

— Ведь он, — продолжала актриса, — вёл очень беспорядочную жизнь до того, как встретил меня, такую беспорядочную, что у его матери в глазах рябило. Вы согласны, господин Тофт, что лучшим другом мальчика является его мать?

— У меня, — пробормотал Ясон, — прекрасная…

— Таким образом, — продолжала она, — было много веских причин, чтобы Георг на мне женился, и одна из самых серьёзных — его мать. Вы записываете, господин Тофт?

— Всё это, — сказал Георг ван Остен ободряюще, — сказано исключительно в интересах правды, а не для того, чтобы дезавуировать наши сильные взаимные чувства. Вы, конечно же, это понимаете, господин Тофт.

— Прекрасно понимаю, — ответил Ясон.

— Тогда я попрошу вас выпить с нами, — сказан Ван Остен и наполнил бокалы.

Ясон заметил, что от выпитого вина у него перед глазами уже возникло что-то вроде фаты невесты, и сделал протестующий жест. Тут на мгновение в позе хозяина появилось какое-то недоумение, и Ясон вспомнил, как когда-то ему говорили, что Ван Остен в молодости сам плавал штурманом и капитаном на судах пароходства. Он послушно осушил свой бокал. Ван Остен одобрительно кивнул.

— Невозможно, — сказал он, — понять наш брак тому, кто никогда с нами не пил. Дело в том, господин Тофт, что мы с Маргрете уже давно не наблюдали свои омерзительные профили в трезвом состоянии.

Женщина выпила стоя. Потом она поставила свой бокал на стол, шагнула на середину комнаты, словно ей требовалось место для того, что затем последует.

— Мы не будем, — заявила она, — останавливаться на свадьбе, потому что это относится к истории Дании. Мы перейдём к тому, что за ней последовало.

— К детям, — предложил Ясон, как утопающий, хватающийся за спасательный круг.

— К великому одиночеству, — сказала актриса.

— Видите ли, господин Тофт, — продолжала она, и, пока она говорила, из её голоса постепенно исчезала весёлость, — я действительно его любила. Я действительно страстный человек, господин Тофт. И в то время я была влюблена в Георга ван Остена до полного безумия.

Только сейчас, когда ситуация в любой момент могла выйти из-под контроля, Ясон её понял. Только сейчас он осознал, что для этой пары за всю их жизнь это, должно быть, первый разговор такого рода, что он своей просьбой и своим присутствием, сам того не желая, вызвал стихийное бедствие.