Пророчество без букв - Юлия Цезарь

тогда было, — это явно произошло очень давно, ибо Кая об этом говорила слишком спокойно. Зато Гинтару стало не по себе. Он поморщился и попытался скрыть свою неприязнь от услышанного за кружкой. — И ничего. Отвлеклась потихоньку. Потом забыла. Да и вообще! Я правильно поняла? Валанди тебе отказала, пофлиртовала с другим, а потом разрыдалась… — Кая резко взглянула на Закнеыла и вскинула носик. — И где тут разбитое сердце? Если только она сама себе его не разбила, что является слабоу…

— Вот сейчас лучше помолчи, — серьёзно вставил Гин.

— А что? Я не права? Зак, я не права?!

— Она запуталась, — просто сказал Закнеыл. Он отпил из кружки и продолжил: — Ну, вот представь: она красивая, всегда могла заполучить кого угодно. Мы это сами сегодня видели, сам король повелся, а ведь у нее даже пол лица скрыто было! Но я не об этом, — он снова промочил горло. — Значит, когда появляется мужчина, который ей по-настоящему небезразличен, она знает, как его привлечь, завоевать, но как удержать — не знает. Потому что никогда раньше ей это не нужно было. Да и она из тех, кто живёт сегодняшним днём, не думая, что будет завтра, — он усмехнулся и хлебнул ещё эля. — Думаете, эльф, который заботится о будущем, полезет в логово великана?

Он обвел товарищей глазами. Что-то этот эль больно быстро ударил в голову. Он посмотрел в кружку, допил остатки и ещё раз обратился к Гинтару и Кае:

— Понимаете, что я хочу сказать?

— Ух ты… — раскрыла рот Кая. Пока его слушала, даже попивать забывала, не открываясь, смотрела только на маску звёздного. Гинтар ему в ответ кивнул, а потом посмотрел на Каю, ожидая от неё похвалу в сторону эльфа, но она выдала: — Это твой самый длинный монолог, который я когда-либо от тебя слышала.

— Кая… — простонал туманный, но та и ухом не повела.

— А коль она запуталась, так, может, поможешь распутаться, раз она тебе нравится?

— Она тебе нравится? — тут же переключил своё внимание туманный с подруги на второго спутника. Не то что бы он видел в Закнеыле соперника, но… это во многом усложняло дело. И сейчас он только молился, чтобы эти слова были не более, чем бредни охмелевшей эльфийки. Но нет, она ещё и масла подливала:

— Да, Гин, представь себе, ты у нас тут не единственный сексуальный мужчина, — говоря это, лунная подвинулась к Заку вплотную, облокотилась на его бок и руку, и, не отрывая хитрого прищура от туманного, едва касаясь погладила шею Закнеыла, как бы подтверждая свои слова поведением.

— Речь не обо мне же шла, — Зак повернул голову к Кае.

Подивившись ее странному поведению, списал все на алкоголь. Валанди тоже лезла к нему, когда запьянела. Он заказал себе ещё кружку у проходящей мимо официантки.

— Ну, нравится, — всё-таки ответил. Алкоголь и его разговорил. — Но не так. Я думаю, что хочу о ней заботиться, потому что спас ее когда-то давно. Чувствую ответственность, понимаете?

На то, что он её спас, Кая и Гинтар обменялись взглядами, но решили тему эту не трогать. Зато туманный заметно расслабился.

— Значит, ты решил в папочки заделаться, — подвела итог эльфийка, забыв немного отстраниться от бедного Зака.

— Тогда раз у тебя такое к ней чувство… Кая, отлипни от него!.. тогда я считаю должным уверить тебя в том, что ничего плохого ей не сделаю.

— Тогда почему ты до сих пор здесь? — строго спросил Зак, громко стукнув кружкой по столу. Он уставился на ничего не понимающего Гинтара. — У нее кошмары, забыл? Иди, наколдуй ей… Что ты там делаешь? — он махнул рукой в воздухе.

А вот тут-то Гинтару впервые за вечер стало так стыдно, что готов был сквозь землю провалиться. Забыл! Он забыл! Как последний дурак! О любви там что-то распинался перед лунной, а сам тут действительно, как она сказала, проявлял верх глупости.

— Как я мог заб… — оставшуюся часть предложения эльфы уже вряд ли услышали, так как она была произнесена, когда туманный выскочил из таверны.

Кая распахнула глаза и долго хлопала своими ресничками, пытаясь въехать, что сейчас произошло. И вот когда до охмелевшего разума дошло, что опустевшее место за столом уже никем не восполнится, она подняла голову, ударяясь лбом о клюв маски, и сердито посмотрела в отверстие для глаз.

— Ну спасибо тебе, Закнэел. Кошмары никого не убивают, а меня ты избавил от спутника на вечер. Вот теперь бери и развлекай меня.

— Тогда допивай, и пошли, — он залпом осушил остатки кружки, поднялся и протянул руку Кае, ожидая ее решения.

— Если поведёшь меня в комнату, я тебе никогда не прощу, — но вставать так не хотелось.

Причем её телу тоже. Стоило Кае встать, как ноги тут же подкосились. Хорошо, додумалась его за руку сначала взять. Допив свою кружку стоя, лунная позволила вести себя. Оплатив эль, пара вышла на улицу. Кая продолжала держаться за Закнеыла, постепенно контроль над ногами был взят, но она забыла отпустить его руку.

— А куда мы идём? Собираешься мне мстить за то, что имя твоё не так назвала? Хотя… нет. Вроде так. А я тебя впервые Заком назвала, а ты даже не заметил! Значит, не так тебе важно, как я тебя называю. Так что нечего мне мстить. Похвалить, наоборот, надо. Вот возьму и… — и она всё говорила, говорила. Это было даже как-то… мило? Кая, как ребёнок, рассказывала что-то, говорила, не позволяя слова вставить. А под конец даже забыла с чего начала: — Так куда ты меня ведёшь?

— Пришли, — Закнеыл привёл Каю на восточную стену.

С этой стороны не было леса, а лишь бескрайние поля. На горизонте уже светлело. Первые лучи солнца окрасили утреннее небо в розовый. Медленно ярко-желтый диск поднимался над полями, принося с собой новый день. Почти век Закнеыл провел вне пещер, и каждое утро он старался находить время, чтобы посмотреть на восход. Это напоминало ему, что он больше не связан со звездными. Но сегодня он был особенно прекрасен, потому что Зак наблюдал за ним не один.

Кая встала рядом с ним и медленно повернула голову из стороны в сторону, осматриваясь, любуясь, улыбаясь. Лица эльфов освежал утренний прохладный ветер, и, если приглядываясь посмотреть вниз, то можно сказать, что земля стала звёздным небом — появившаяся за ночь роса впитывала падающие лучи солнца и словно светилась изнутри.

Это приносило Кае далёкие воспоминания из детства, когда мама, дабы поднять дочери настроение, будила её до рассвета и выводила в поле,