Дюна: Пауль - Брайан Герберт

Хорошо еще, что, по иронии судьбы, все четырнадцать убитых принадлежали либо Дому Атрейдесов, либо Дому Эказа. После того как прошел первый приступ страха, многие аристократы пришли в ярость, обвиняя либо Дом Моритани за то, что оказались вовлечены в кровавую распрю, либо Атрейдеса — за то, что он пригласил их в такое опасное место. Но пострадавшие аристократы претерпели минимальный ущерб, и можно было надеяться, что их гнев утихнет и не станет причиной долгой вражды между Домами.

Но герцог Лето не собирался ничего забывать.

Гурни Халлек и Суфир Хават осмотрели каждый кирпич замка Каладан в поисках других орудий убийства. Возможно, что, даже устроив такой изощренный заговор и приведя его в исполнение, виконт все же не стал укладывать все яйца в одну корзину. Кто знает, может быть, виконт Моритани замыслил месть, которая должна была обрушиваться на врагов постоянно — изо дня в день, из месяца в месяц.

Принц Ромбур клятвенно обещал помочь. Он словно верный паладин не оставлял Лето, несмотря на то, что сопровождавшие его иксианские чиновники настаивали на том, чтобы сам принц, Тессия и вся свита укрылись на фрегате под защитным экраном. Раздражая принца, его советники говорили, что Ромбур едва не был убит еще раз, и именно во время покушения на жизнь Лето Атрейдеса. Но на этот раз тело принца-киборга было лишь слегка поцарапано и немного деформировано. Однако если бы Ромбур Верниус, как и прочие люди, состоял из плоти и костей, то он наверняка был бы убит.

Иксианские советники продолжали настаивать на своем, угрожая, что по возвращении на Икс поставят под вопрос правление принца. Они так надоели Ромбуру, что он, выйдя из себя, развернулся и, не соразмерив силу, ударил одного из советников, Болига Авати, так, что тот отлетел к противоположной стене. Возмущенный принц-киборг провозгласил громовым голосом:

— Тессия, Бронсо и я останемся здесь, рядом с моим другом Лето Атрейдесом.

Испуганные такой выходкой технократы помогли своему товарищу подняться и в полном изумлении и страхе ретировались на фрегат Верниуса, решив не показываться более на глаза принцу.

Во время траурной церемонии отпевания Илесы однорукий эрцгерцог мог лишь бессильно созерцать происходящее. Разум его был замутнен лекарствами, по лицу струились слезы. Ему надо было выплеснуть свое горе, отдаться ему полностью и без остатка, но спутанность мыслей и чувств не позволяли ему этого. Но тем не менее Арманд Эказ понимал всю тяжесть обрушившегося на него несчастья, и этого было довольно.

Лето стоял рядом с эрцгерцогом на высокой скале, где проходила служба. Местный священник с перевязанной рукой — он получил легкое ранение — произносил слова погребальной литургии. Какой контраст с теми словами, которые он должен был произнести по случаю бракосочетания! Набальзамированное тело Илесы предстояло доставить на Эказ, где оно будет выставлено для прощания, а потом похоронено в семейном склепе рядом с телами ее сестры Сании и дяди Тео.

— Моритани не в первый раз наносит мне такой удар, — холодным и пустым голосом сказал Эказ герцогу Лето. — Я пережил свое горе прежде, но не знаю, смогу ли в этот раз.

Дункан и Бладд устроили погребальный костер Ривви Динари. Его тело не отправится на Эказ. По традиции тело погибшего мастера меча должно быть сожжено там, где он пал. Несмотря на то что это была частная церемония, Дункан позволил Паулю принять в ней участие; Гурни Халлек и Суфир Хават тоже были здесь. Гурни поклялся сочинить сонет, чтобы увековечить память героических деяний «самого толстого из самых быстрых людей», каких он только знал.

Уитмор Бладд был сломлен своей неудачей. Он был пристыжен (и оскорблен) тем, что вышел из этого страшного испытания без единой царапины.

Планета Каладан была закрыта в течение многих дней. Космопорт не принимал даже местных жителей, отсутствовавших дома во время трагического происшествия. Лето отказал в приеме двух прибывших лайнеров Гильдии и направил уведомления представителям КООАМ о том, что им запрещается выводить из лайнеров свои грузы и пассажиров. Каладан будет закрыт. Ни один корабль не покинет планету и не будет на ней принят впредь до особого распоряжения. Герцог не дал этому никаких объяснений, несмотря на повторные запросы и требования со стороны Гильдии.

Вскоре прибывшие на свадьбу гости стали проявлять нетерпение. Несколько лордов направили петицию в замок Каладан, но Лето отклонил их, заявив, что не желает, чтобы его беспокоили во время траура.

В первый день Джессика предоставила Лето возможность самому бороться с печалью, гневом и смятением. Он ожесточился, но не стал бессердечным, показная жестокость была лишь способом скрыть горе от себя и других. Но наконец душевная боль повлекла Джессику к Лето. Она не смогла оставить возлюбленного одного в его горе.

Джессика пришла в их спальню. До свадьбы она вынесла отсюда свои вещи, так как теперь здесь должна была жить Илеса. Как наложнице Лето Джессике были предоставлены покои в замке, обставленные в соответствии с ее привилегированным положением.

Джессика, не произнося ни слова, села рядом с Лето. Несмотря на то что все ее вещи и туалетные принадлежности были вынесены отсюда, чтобы освободить место для супруги, Джессика все равно чувствовала себя рядом с герцогом как дома. Она видела, как он борется со своей печалью, стараясь собраться и спрятать ее за неподвижной каменной маской.

Наконец Джессика заговорила:

— Лето, вначале я была сильно рассержена, когда ты попросил меня проводить время с Илесой, но теперь я очень рада, что смогла ближе узнать ее. Мы научились уважать друг друга, и я думаю, что она стала бы достойной первой леди Дома Атрейдесов.

Лето сделал вид, что его нисколько не трогают слова наложницы.

— Я и сам едва был с ней знаком. Да, ей предстояло стать моей женой, но это был брак по чисто политическому расчету. — Его холодность не убедила Джессику. — Я испытываю больший гнев из-за моего друга Арманда. Потеря руки ничто в сравнении с гибелью дочери и мастера меча.

Джессика поднялась, чтобы уйти, видя, что Лето пока желает побыть в одиночестве.

— Не важно, что может случиться еще, Лето, но я все равно останусь с тобой.

Он внимательно посмотрел на нее своими яркими серыми глазами.

— Знаю, Джессика. Я всегда это знал.

Наконец, по прошествии четырех мрачных и тягостных дней, Лето встретился с Дунканом, Суфиром и Гурни в комнате военных советов. Атмосфера была буквально перенасыщена готовым взорваться гневом. Дункан кипел больше других.

— Еще прежде Дом Моритани объявил войну убийц, но такая война требует соблюдения определенных правил, которые виконт нарушил. Нарушил не в первый раз. В таких конфликтах нельзя убивать невинных.

— Даже Шаддам не сможет закрыть на это глаза, — сказал Суфир.

— У нас нет никаких связей с Домом Моритани, — заговорил Лето. — Как грумманцы смогли задумать и осуществить такой заговор в нашем же доме? Должно быть, здесь есть шпионы среди слуг замка или в деревне.