Девятый - Артем Каменистый

Во всем обозе лишь один человек знает, что это гнусное вранье и напрасные надежды, никто нас не ждет и не собирается встречать. Точнее, ждут, конечно, но только вовсе не королевские войска…

Этот всезнающий человек — я.

Нелегко с невозмутимым видом ехать во главе полуторатысячной толпы заложников моих далеко не бесспорных предположений. Я ведь до сих пор ни в чем до конца не уверен. Мой план основан на случайно обнаруженном факте и на том, что погань не любит действовать прямолинейно-грубо — предпочитает тратить минимум усилий для максимального результата. Тот набег на Талль, затеянный ради подталкивания нас к уходу по морю, не забылся. Но ведь не факт, что она так будет поступать всегда. Если я ошибусь, то мало кто из нас уцелеет. Шанс есть лишь у опытных мужиков вроде Арисата, благодаря воинской выучке и хорошей лошади можно вырваться из засады и добраться до противоположного берега. Причем без брода, ведь на нем, подозреваю, нехороших ребят будет как негров в Африке.

Зато если не ошибаюсь — выберутся все.

Или почти все…

Арисат появился, стоило о нем вспомнить:

— Сэр Дан, чего это вы мрачный такой? Никак не отойдете? Не утопли ведь, и ладно, да и щеку вам несильно поцарапало, ерунда одна, даже шрама не останется. Скажите: вы вот случайно не знаете — почем нынче можно темное сердце продать? Если свежее?

Очередной Плюшкин — все считает, сколько ему достанется при разделе.

Видимо заметив на моем лице отголоски недоброжелательных мыслей, поспешно пояснил:

— Нам серебра немало понадобится — я про общину думаю. В прошлом году убегали, все бросив, и сейчас вот… Налегке ведь ушли — много добра оставили и урожай не собран остался. Назад семенное зерно не выкопаешь, а если и так, то где сеять его? Даст король землю или не даст — неведомо. Если и даст, то непаханую — расчищать придется. Значит, кроме озимых, ничего у нас не будет, да и они необязательно. Чем тогда в этот год кормиться? Голодать? Серебро надо, чтобы до урожая дожить.

Вечная проблема Средневековья — существование на грани голода с периодическим заходом за эту неприятную грань. Да и не только Средневековья — даже в двадцатом веке различных «голодоморов» хватало. А кое-где и в двадцать первом…

— Извини, Арисат, не знаю я цен.

— Я вот думаю, что может и не хватить… много нас слишком: поголодаем…

— Мы еще не вышли, не забивай себе голову.

— И то верно, если бой серьезный получится, то меньше едоков станет. Хотя лучше без такого обойтись — ничего хорошего…

Впереди послышался перестук копыт, и показался один из дозорных. Осадив рядом с нами коня, четко доложил:

— Река в паре миль, широкая.

— Верно, — кивнул я. — На карте она обозначена. Брода не нашли?

— Да хоть везде перебирайся — она широкая, но мелкая совсем. Только берег наш заболоченный да камышом порос — прорубаться придется.

— Арисат, пошли вперед работников, пусть проход сделают, чтобы обоз не задерживался. Надо до темноты успеть переправиться и поставить лагерь уже на другом берегу.

— Опасаетесь, что твари в убежище на нас осерчали?

— И этого тоже… Пусть вода за спиной останется — не помешает.

* * *

Слова дозорного оказались преуменьшением — берег не просто порос: камышовые заросли тянулись на сотни метров от воды. Когда голова обоза добралась до места работ, рубщики еще не успели до русла добраться — пришлось ждать около часа.

Поглядывая на склоняющееся к горизонту солнце, я нервничал — ночевать на болотистом берегу не хотелось. Дров для костров здесь нет, комаров четыре дивизии, да и про убежище не мог забыть, хотелось между ним и нашим лагерем иметь текучую воду. Не знаю, насколько эффективна ее защита, но очень надеюсь, что местные ее не в силу суеверий нахваливают.

Первые колеса зашуршали по «щетине», оставшейся от срубленных стеблей. Проход был столь узким, что между стенами тростника и бортами телег места не осталось. Пешеходам пришлось идти за повозками — колонна растянулась еще сильнее.

Река была мелкой, но с топким дном, поросшим водорослями. Лошадям приходилось несладко, и они лезли в глубину неохотно. Зато противоположный берег порадовал чистым песком пляжа, зеленью луга и симпатичным лесочком в сотне метров. И дрова имеются, и место для отдыха. Обернувшись, посмотрел, как первая телега подходит к середине переправы и от нее вниз по течению расплывается пятно потревоженного ила. Покосился на солнце — заходить собирается, а у нас обоз только начал перебираться…

Мои страхи оказались напрасными: до темноты успели переправиться все. И дрова заготовить успели, и круг из повозок сделать, и даже колья между ними местами вбили. Лагерь наполнился аппетитными запахами из сотен котлов, я с аппетитом умял полную миску все той же опостылевшей каши без масла, а до этого успел немного помыться выше по течению: покончил с грязью, оставшейся от утреннего приключения.

Моему примеру последовали многие — народ здесь, как я заметил, достаточно чистоплотный, а вчера подходящего водоема не встретилось.

Четвертый день похода, как бы медленно мы ни шли, все равно уже сделали больше сотни километров. Трудновато по бездорожью двигаться, но это единственное неудобство — нам не мешает ни погань, ни зловещие демы. Да и погодка отличная, будто специально для нас кто-то ее включил. Самочувствие тоже наладилось — даже утренний экстрим уже забылся.

Еще два-три дня такого пути — и доберемся до границы, а уж там…

Под утро на нас наконец напали.

* * *

Как и в первый раз, тревогу поднял попугай.

Спал я сегодня хоть и крепко, но без скачущих лошадей и коматозного состояния, — от зловещего шипения проснулся сразу. Поднял голову с походной подушки — седла, повернулся на шум. Зеленый, устроившись на специально воткнутой для него удобной ветке, принял ахтунг-форму «взрыв на макаронной фабрике» и издавал соответствующие звуки.

Тревоги я поднимать не стал — без меня уже подняли. Предприимчивый Арисат, боясь пропустить первые предвестники приближения врага, на ночь ставил рядом со мной дозорного, приказывая ему глаз не спускать с попугая. Эта мера себя оправдала — теперь вокруг, в темноте, угадывалось движение; часто звякало металлом; вся эта специфическая возня намекала на подготовку лагеря к бою.

— Зеленый, ты, если что, лети в лес, ищи скворечник и там отсиживайся.

Птиц и без того напрасно рисковать не любит — без меня разберется, но заботу проявить ведь нетрудно.

Из темноты вырос Тук:

— Сэр страж, похоже, гости к нам идут… незваные.

— Да понял я уже.

— Арисат народ расставляет, а я при вас буду. Прикрою, если что: у меня латы, щит и секира добрая, а у вас только кольчуга и меч смешной.

Эх, горбун, знал бы ты, что подобными «смешными» клинками можно сделать. Будет у меня возможность — обзаведусь настоящим мечом, размеры вбиты в голову не хуже чертежей резонатора. Эталона метра у меня пока что нет, но пропорции-то имеются, да и приблизительно прикинуть смогу — точности до миллиметра мне не требуется. Но и с этим оружием я далеко не беспомощен. Любое железо только тогда полезно, когда к нему привык, за эти дни хоть немного с ним освоился и почти уверен, что в бою оно меня не подведет.