Несравненное право - Вера Камша

Застывшие у древних камней люди с удивлением и вскипавшим восторгом наблюдали, как их страшные преследователи, скуля, пятились к чаще, из которой они и появились. Спасительница медленно шла вперед, и за ней неотступно следовал ее зверь. Кто-то за плечом Эгванта прошептал благодарственную молитву святой Циале, кто-то, очевидно эландец, помянул Великих Братьев. Воин услышал, как перевел дух Максимилиан, и наконец понял, что они спасены. Светловолосая женщина между тем почти вытеснила свору с прогалины. Когда хвосты псов поравнялись с первыми кустами, те резко повернулись и исчезли в зарослях. Женщина же положила руку на холку своему четвероногому спутнику и медленно пошла к людям.

Эгвант увидел, что она молода и недурна собой, хоть и не походит ни на сказочную Лесную Деву, ни на святую Циалу. Собственно говоря, если б не волосы и странная одежда, она ничем бы не отличалась от сотен других. Или все-таки отличалась? Было в широко раскрытых серых глазах нечто неуловимое, что навсегда застревало в памяти. Воин с трудом представлял, что теперь надлежит делать и говорить, но Максимилиан, к счастью, все взял в свои руки. Выйдя из-за спины Эгванта и остановив того величественным жестом, кардинал приблизился к спасительнице, правда таким образом, чтобы оказаться подальше от рыси, и хорошо поставленным проникновенным голосом произнес:

— Благодарю тебя, дочь моя.

— Не стоит благодарности, святой отец, — она опустила глаза и сразу же превратилась в обычную эландскую ноблеску, — я не смогла бы вам ничем помочь, если б не одна вещь, подаренная мне другом. Осмелюсь спросить, Ваше Высокопреосвященство, далеко ли до Идаконы.

— Четыре дня конного пути, дочь моя. Но как могло случиться, что столь молодая женщина, безусловно хорошего рода, оказалась одна в лесах Северной Арции? Вам не следует нас опасаться, — добавил Максимилиан, видя, что она молчит, и Эгвант про себя усмехнулся — вряд ли женщина, владеющая талисманом такой силы, может их бояться, тем более после того, как видела их в минуту страха и слабости, — я Максимилиан, кардинал Эландский и Таянский, а это моя свита.

И тут женщина гордо вскинула золотую голову и, глядя в глаза Его Высокопреосвященству, отчеканила:

— Я Мария-Герика Ямбора, урожденная Годойя, вдовствующая королева Таяны. И я иду к Рене Аррою.

2229 год от В.И.

Вечер 21-го дня месяца Иноходца.

Западные Ларги

Гнедой, конечно, уступал Топазу и в скорости, и в неутомимости, но все равно был очень и очень неплох. Истосковавшийся по езде Рамиэрль, несмотря на постигшую его поход неудачу, прямо-таки наслаждался могучим плавным ходом своего временного пленника. Серый следовал за товарищем. Над путниками плыли легкие перистые облака, лицо обдувал степной ветер, пахло созревающими травами, и не хотелось думать, что где-то за горами набирает силу угроза всему сущему, так как если Михай добьется своего, исчезнут не только эльфы и люди, но и кони, и травы, и даже облака…

Конский бег не был помехой для раздумий, и Роман пытался понять, где же они допустили ошибку. По всему выходит, что Проклятый погиб, по крайней мере для Благодатных земель. Но Эрасти был сильным, наверное, самым сильным после Исхода богов и эльфов магом, а его артефакт действует до сих пор. Значит, на его силу нашлась другая, превосходящая. Неужели Циала Благословенная была не просто жаждущей власти и поклонения женщиной, а обладала огромным, чуть ли не божественным могуществом? Но в таком случае эта сила потом ее оставила, так как она доживала свои дни как смертная, не блиставшая никакими особыми талантами, кроме дара интриги.

Знаний Рамиэрля хватало, чтобы понять, какие чудовищные силы были пущены в ход, чтобы смять в один отвратительный ком разъединенные навеки Творцом Небо и Землю, Живое и Мертвое. Поверить в то, что единственная в истории женщина-Архипастырь смогла сотворить подобное и уйти оттуда живой, но лишившейся магического дара, было невозможно. К тому же утративший свой дар маг не сможет столь откровенно наслаждаться властью над жалкой кучкой смертных, даже не пытаясь продлить свои дни. Нет, Циала не имеет никакого отношения к тому, с чем он столкнулся…

Рамиэрль мысленно отмахнулся от стоящей перед глазами немыслимой картины и заставил себя думать. Для начала он отказался от попыток понять, что же такое он обнаружил. Ни о чем подобном он никогда не слышал, а раз так, значит, это или что-то совершенно новое, или же ужасно старое. Роман решил попытаться связать в единое целое хотя бы то, что поддается объяснению. Итак, он искал некое место Силы, куда каким-то образом проник Эрасти. С ним была Циала. Циала вернулась, Проклятый — нет. Это может означать лишь одно — в ту пору это место выглядело иначе, там была дверь, которую стерве в рубинах удалось закрыть. Видимо, сделать это можно было лишь снаружи, иначе Церна бы вышел… А это значит, что вся круговерть завертелась намного позднее. Значит, Светозарные к ней отношения не имеют, равно как и его, Романа, соплеменники. Прежние хозяева Тарры, уничтоженные пришельцами, тем более ни при чем. Остается то Зло, про которое рассказывала Криза. Зло, выползшее из своей берлоги и готовящееся к Последней битве… Видимо, возвращение Эрасти было для него опасным.

Другой на месте Романа Ясного, убедившись в мощи содеянного врагом, впал бы в панику и уверовал бы в неизбежность поражения в схватке с эдаким противником, но бард, напротив, ощутил прилив сил. Странное дело, убедившись в невозможности освободить Эрасти, Рамиэрль сразу же забыл о нем. Не стоит оплакивать то, что не случилось, нужно думать о будущем, так как слово «поздно» страшнее слова «невозможно». Конечно, нынешний «могильник» Эрасти производит впечатление. Но одновременно доказывает, что Белый Олень боится Проклятого, магия которого может противостоять этой мерзости. А еще есть Всадники, Сумеречная со своим Водяным Конем, Прашинко, Уанн. Есть Герика, от которой можно ждать любого сюрприза, и, между прочим, соплеменники Романа, которых Эмзар и отец должны выгнать из опостылевшего болота. О том, что кого-то из дорогих ему существ уже нет на этом свете, эльф старался не вспоминать. Он знал одно: проигранное сражение — это не проигранная война, а каждое обретенное знание — оружие.

Романа так и подмывало броситься в битву, но он недаром многие годы был разведчиком, привычно сдерживающим первые порывы. Раз уж его занесло в Последние горы, он должен узнать все. Сколько на самом деле гоблинов, все ли они на стороне Годоя и сколько еще бойцов могут прийти на помощь самозваному регенту? Что произошло с Уанном и остальными? Имел ли к ним какое-то отношение тот магический удар, который он почувствовал? Есть ли здесь, в Последних горах, у Белого Оленя какие-нибудь тайные лежбища, или он все же обитает в Тарске?

Не ответив на эти вопросы, он не имеет права возвращаться. Пусть его поход окончился провалом, но если он раздобудет эти сведения, они смогут с открытыми глазами искать управу на Годоя. Конечно, он потратит какое-то время, но если его друзья-орки ему помогут… А они помогут! Зоркие глаза эльфа заметили на противоположном берегу реки легкий дымок. Криза была неосторожна, но это сейчас не главное. Главное, она ждала и дождалась!