Любовница Фрейда - Дженнифер Кауфман

На мгновение Минне стало жаль, что она хоть немного не похожа на Жюстину, по крайней мере, на эту ее сторону, которую она видела теперь — свободный дух, не заботящийся о том, что общество думает о ней. Минне было чуть за тридцать — возраст, о котором одни скажут, что это уже старость, и другие — что самый расцвет. Особенно теперь, расцветшее от беременности тело сияло даже в этой сырости. И все же ее не отпускала печаль, впившаяся в нее, растущая в ней рядом с ребенком, которого она носила. И впервые Минна задалась вопросом, как это будет, когда она возьмет на руки собственное дитя.

Прекрасное утро сменилось серым полуднем с потоком мерзкой погоды, спустившейся в долину. Жюстина и Минна, которым наскучила пустынная веранда, решили прогуляться. Одетые в почти одинаковые черные юбки и плащи, в похожих черных шляпах, они шли по грязной тропинке, окаймленной соснами, ветер бил им в спину. В жутком, мутном освещении они походили на двух ведьм, летящих по воздуху.

— Веселое местечко, — усмехнулась Жюстина.

— К нам приближается эта ужасная женщина, фрау Берген. Что ей сказать?

— Скажи ей, что мы ищем Хитклиффа[36], — засмеялась Жюстина.

— Ты читала книгу?

— А почему ты удивляешься? Любовницы тоже читают. Чем-то же нужно заполнить пустые дни.

Она схватила Минну за руку и потянула ее с тропинки к изгородям. Санаторий позади них принимал угрожающие формы, по мере того как они бежали через бурелом к прогалине, где и упали на скамеечку, чуть дыша.

То ли из-за бесцеремонного смеха Жюстины. То ли потому, что они прижались друг к другу, одни против всего мира. Или это было неустрашимое достоинство и самообладание Жюстины после всего, через что она прошла. Но что-то заставило Минну довериться ей, сначала рассказав о любовной связи, даже не скрывая, что связь была с зятем, а затем о том, что он охладел к ней, когда они вернулись из Швейцарии.

— Сначала я пыталась убедить себя, что любовная интрига, как и брак, не может длиться на изначальном уровне страсти. Но потом поняла…

— Ты поняла, что не нужна ему. Он жил, будто ничего не произошло. А тебя оставил жить с призраком.

То, что Жюстину не шокировало ее признание, помогло Минне умерить стыд и жалость к себе.

— И когда он узнал, что ты беременна, то отреагировал, как любой другой женатый мужчина, — заметила Жюстина, придвигаясь поближе и взяв Минну под руку. — А чего еще ты ждала?

— Я считала, что он иной. Он — ученый, видишь ли. Я думала, что он знает то, чего хочет женщина, в чем нуждается. Но его теории о женщинах и их эмоциях абсолютно ложны.

— А я обнаружила, что навязчивая идея мужчин о сношении связана с тем, что ему недостаточно домашних совокуплений. Но ребенок… Это меняет все. Он вызывает неудобства, это постыдно… дорого…

— Но не невозможно!

— Ну, моя дорогая, все зависит от твоего определения невозможного.

— Я хочу сказать, что есть женщины с внебрачными детьми.

— Что же, это профессиональный риск, но я не рекомендовала бы тебе.

— Я хочу сохранить ребенка, — призналась Минна.

Жюстина с сочувствием смотрела на нее.

— А что ты сделаешь? Вернешься в семью?

— Не знаю.

— Значит, не вернешься в семью?

— Нет. Найду, куда деться. Куда-нибудь, где люди не осуждали бы нас. Где можно было бы жить спокойно и растить дитя.

— Таких мест не бывает. Но если найдешь, я отправлюсь туда с тобой.

Жюстина посмотрела на Минну, на сей раз серьезно.

— Он обещал жениться на мне. Я, конечно, не поверила ему, но как приятно было это слышать.

Вечером после ужина Минна обдумывала варианты. Она решила остаться в санатории на несколько дней, а затем начать готовиться к переезду в Америку. Она могла бы пожить с братом и его женой, пока не родится ребенок, а потом что-нибудь придумает. Зигмунд будет возражать, конечно. И найдет тысячу причин, почему она не должна так поступать. Но она не будет слушать его. Так она никому не причинит боли. По пути в свою комнату Минна остановилась в приемном отделении, чтобы оставить сообщение для доктора, что она отменяет операцию, назначенную на пятницу. Когда она уходила, регистратор подозвала ее и вручила письмо, доставленное с дневной почтой.

* * *

Вена, ноябрь 1896 года

Моя любимая Минна!

Я уже собирался к тебе, когда смертельно заболел отец, и я не смог уехать. Пожалуйста, пойми, если бы я мог разорвать себя на части, я был бы с тобой. Я бы приехал к тебе и привез бы тебя домой, но сейчас это невозможно. Болезнь старика развилась внезапно — подкожные кровоизлияния, ступорные состояния с непонятной лихорадкой, повышенная чувствительность к боли, судороги. Он мучится ужасно, а я беспомощен и могу лишь сидеть и наблюдать, как он умирает.

Как ты знаешь, все эти месяцы я был поглощен своими исследованиями, работая до изнеможения и сталкиваясь с невероятно мрачной перспективой. Я никогда не испытывал такую высокую степень вовлеченности, и меня беспокоит, получится ли что-нибудь из всего этого? Моя книга пока недостаточно совершенна для публикации, но я постоянно работаю над ней.

Моя дорогая Минна, через что же ты проходишь сейчас! Я сожалею, что не был так внимателен к тебе, как следовало. Все мои мысли сейчас заполнены упреками к себе. Я теряю отца. Не хочу потерять и тебя. Во всяком случае, моя любимая, я надеюсь, что ты согласна со мной в том, что пойти тебе некуда и твое будущее — с нами. Я буду всегда заботиться о тебе. Что еще я могу сказать? Я говорил с Мартой о твоем возвращении и жду известия от нее, как только она решит все вопросы. Она так же волнуется о тебе, как и я, и не дождется твоего возвращения. Целую тебя, мою дорогую возлюбленную, и с нетерпением жду встречи. Будь здорова.

Твой Зигмунд.

Письмо Фрейда привело Минну в замешательство. Это были те самые слова, которые она хотела услышать с тех пор, как они вернулись из Швейцарии. Теперь он хочет вернуть ее. Он был, как ей казалось, слаб сейчас, обезумевший из-за болезни отца, и нуждался в сочувствии, в собеседнице. И, как всегда, героически отдавался своей работе. Интересно, написал бы он так, если бы знал, что она отменила операцию?

Минна лежала голая на столе в кабинете у доктора, ее тело прикрывала лишь белая простыня. Рано утром она получила записку, в которой врач предложил до отъезда провести первичный осмотр, поскольку все медицинские услуги полностью оплачены. Минна чувствовала себя совершенно разбитой, слабой, и у нее нестерпимо болела голова. Полночи она то впадала в дрему, то просыпалась, прислушиваясь к вздохам и стонам ветра за окном.