Театр Шаббата - Филип Рот

Только маленькая хорошенькая Хелен Кили иногда заходила за тобой по утрам. Но, моя дорогая деточка, ты сама виновата. Ты чувствовала свое превосходство и показывала это, может быть, больше, чем сама осознавала. То же самое случилось с твоей мамой и ее здешними друзьями. Малышка Розеанна, я говорю это не затем, что хочу в чем-то обвинить тебя. Я просто хотел бы, чтобы ты все это обдумала и поговорила об этом со своей мамой. И тогда ты поймешь, что эгоисткой быть не годится…

Кембридж, 8 февраля 1950 г.

…ты утратила контакт со своим отцом, и мне было не пробиться сквозь броню, которой ты себя окружила. Это очень беспокоило меня. Я понимал, что ты нуждаешься в матери, я даже пытался дать тебе мать, но у меня ничего не вышло. Теперь вернулась твоя настоящая мама, которой тебе так не хватало. Теперь у тебя есть все возможности снова стать счастливой. Это придаст тебе смелости и сил, чтобы жить дальше. И в школе у тебя тоже снова будет все хорошо. Способности твои на порядок выше средних, на порядок…

Дом твоего отца открыт для тебя, когда бы ты ни захотела вернуться, надолго или не надолго. Ты моя самая любимая девочка, и мне очень пусто без тебя. Я стараюсь утешаться тем, что то, что произошло, для тебя лучше.

Пожалуйста, напиши мне, когда устроишься. До свидания, моя дорогая! Тысячу нежных поцелуев шлет тебе твой одинокий

Папа

Кембридж, 9 февраля 1950 г.

Малышка Розеанна!

Я встретил на улице мисс Лерман. Она очень опечалена тем, что ты оставила школу. Она сказала, что все учителя тебя очень любили. Но она понимает, что у тебя были трудные времена, что ты болела и потому подолгу не посещала занятий. Она также заметила, что в последнее время ты не общалась с Хелен Кили и с другими твоими подругами, с Миррой, Филлис и Эгги. Но она говорит, эти девочки заняты учебой, а у Розеанны пропало желание добиваться успеха. Она надеется, что ты преодолеешь свои трудности в ближайшие годы. Она сказала, что знает подобные случаи. И еще ей кажется, и мне тоже, что девочкам в переходном возрасте больше подходит школа для девочек. К сожалению, твоя мама, похоже, придерживается другого мнения…

…да, дорогая малышка Розеанна, я надеюсь, что скоро ты будешь так же счастлива, как в те времена, когда ты была моим солнышком, моей радостью, когда ты была такой правдивой и открытой. Но потом у нас начались трудности. Я хотел помочь тебе, но не мог, потому что ты не желала принимать мою помощь. Ты больше не поверяла мне своих забот. Тебе нужна была мать, но, к сожалению, тогда ее не было рядом…

Крепко обнимаю,

Папа

Кембридж, 10 февраля 1950 г.

Дорогая Розеанна!

Уезжая, ты обещала часто звонить и писать. Ты была такая милая, такая искренняя, и я тебе поверил. Но любовь слепа. Уже пять дней прошло с тех пор, как ты уехала. А я не получил от тебя ни строчки. Ты не захотела разговаривать со мной и вчера вечером, хотя я был дома. Я начинаю понимать, глаза мои открылись. У тебя совесть нечиста? Ты не можешь больше смотреть своему отцу в глаза? Такова твоя благодарность? И это за все, что я делал для тебя те пять лет, когда вынужден был воспитывать своих детей один? Это жестоко. Это ужасно. Сможешь ли ты теперь прийти в дом своего отца и взглянуть ему в глаза? У меня это в голове не укладывается. Но я не осуждаю тебя. Я понимаю, что в последнее время ты будто под гипнозом. Твоя мать, по-видимому, считает делом своей жизни изводить меня до последнего. Ее цель — уничтожить меня. Похоже, она изменилась гораздо меньше, чем это кажется вам, детям.

Может, ты все же напишешь мне пару строчек и объяснишь, что мне следует делать. Выбросить все вещи из твоей комнаты и считать, что ты никогда не существовала?

Зачем ты обманула меня в магазине канцтоваров с этими десятью долларами? В этом не было необходимости. Не очень-то красивое будет воспоминание о последней встречи

Папа

Кембридж, 11 февраля 1950 г.

Дорогая моя маленькая Розеанна!

Тысяча благодарностей за долгожданное сегодняшнее письмо! Оно сделало меня таким счастливым, что я просто чувствую себя другим человеком. Над моей разбитой жизнью снова взошло солнце. Прошу тебя, прости мне последнее письмо. Я был так подавлен, когда писал его, я не верил, что когда-нибудь снова встану на ноги. Но сегодня все по-другому. Айрин стала так добра ко мне, что я даже сказал бы, что она милая. Возможно, она помогла мне пережить последний кризис — твой уход…

Разумеется, здесь тебе всегда рады, пока ты не разорвала окончательно отношений со своим отцом. А теперь, когда у нас дома воцарился мир и покой, твои письма будут радостью для нас всех. Пожалуйста, пиши нам как можно чаще. Это не обязательно должны быть длинные послания — просто короткое известие, что у тебя все хорошо. Хотя иногда тебе все-таки следует написать несколько строчек своему отцу, рассказать ему, что у тебя на душе, особенно если тебя одолевает грусть.

Самые нежные приветы шлют тебе все, и особенно любящий тебя

Папа

Вот такие письма она получала с того февральского дня в 1950 году, когда они с Эллой переехали в Кембридж к матери, до конца апреля. Это все, что Шаббат успел прочитать, боясь опоздать к обеду в больницу. Но он не сомневался, что этот ровный унылый тон будет выдержан до самого конца — весь мир ополчился на него, все чинят ему препятствия, оскорбляют и пытаются уничтожить его. «Выбросить все вещи из твоей комнаты и считать, что ты никогда не существовала?» От измученного профессора Каваны — его тринадцатилетней любимой дочурке, после того, как она не писала ему пять дней. Страдающий, сумасшедший пьяница — не мог и дня прожить, не качая права, и так до гробовой доски. «Пожалуйста, не судите меня слишком строго. Живите счастливо! Папа». Ну а дальше все просто. Наконец-то всё под контролем.

Около пяти Шаббат поставил машину на больничной стоянке. Пешком прошел по подъездной аллее, которая огибала зеленую сферу луга и отделяла его от холма с длинным трехэтажным белым зданием на вершине. Окна здания были закрыты черными ставнями. Дизайн по странной случайности очень напоминал колониальный стиль гостиницы Баличей на берегу озера Мадамаска. В прошлом веке здесь тоже было озеро, теперь вместо него расстилался луг, а над ним высился тяжеловесный особняк в готическом духе, превратившийся в руины после смерти бездетных владельцев. Сначала пришла в негодность крыша, потом каменные стены, и наконец в 1909 году озеро осушили; все, что осталось от призрачной громады особняка, сгребли в яму, и паровой экскаватор засыпал ее, а на этом месте построили туберкулезный санаторий. Сегодня бывшее здание санатория стало главным корпусом Ашерской психиатрической больницы, но называлось все это по-прежнему — Особняк.

Близился обед, и курящие толпились перед парадным входом в Особняк. Человек двадцать-двадцать пять, и некоторые — на удивление молодые, мальчики и девочки-подростки, одетые, как студенты: ребята — в бейсбольных кепках задом наперед, девушки — в футболках с эмблемой колледжа, в кроссовках и джинсах. Он спросил у самой хорошенькой из девушек — она была бы и самой высокой, если бы держалась прямо, — дорогу к Родерик-Хаусу и, когда она подняла руку, указывая направление, увидел у нее на запястье косой шрам, и похоже было, что порез только недавно затянулся.