Алмаз. Книга вторая - Елена Григорьевна Макарова

– Эй, мы так не договаривались! – двигалась к краю кровати все дальше от него, рискуя просто свалиться на пол.

Костя обхватил мои лодыжки и рывком подтянул к себе, опрокинув меня на спину. В этот момент во мне столкнулись, борясь, протест и женское любопытство: А что же дальше?

А дальше был поцелуй, после которого мужчина просто обязан жениться. Напористый и непристойный, что в каком-то смысле его смело можно считать потерей невинности.

– Как же я хочу тебя, – Костино горячее дыхание скользнуло по щеке к самому уху. От ранее незнакомой властности в его голосе, будто это был не вздох разочарования, что не может прямо сейчас получить желаемого, а констатация факта: «Я хочу тебя. Ты будешь моей. И точка». Я готовилась, что властность из голоса перерастет в активные действия, но Костя удивил меня, когда улегся на кровать, сжимая меня в объятиях, как удобную подушка для сна. – Давай спать, сладенькая.

Уснешь тут после такого.

между Костей, Ритой и Андреем, уже после переезда в новую квартиру

– Андрей, у тебя есть девушка? – вдруг спросила, чем заставила обоих братьев уставиться на меня.

– А что, мой проблемный братишка тебе уже наскучил? – Андрей деланно поправил лацканы пиджака. – Ищешь настоящего мужчину? – недвусмысленно подмигнул. Все-таки у братьев есть что-то общее.

– Слышишь, настоящий мужчина, – сидящий рядом Костя ударил брата по коленке, – заткнулся бы.

– Это он так ревнует, – шепнул мне Соболев-старший, делая вид, что Кости здесь нет. – Так что там с девушками?

– Девушкой, – поправила ловеласа. – Забудь, – махнула рукой, – тебе все равно нужна рабыня, а не женщина, судя по тому, как ты обращаешься с людьми.

– Я нормально обращаюсь с людьми, – возмутился тот.

– Это нормально для тебя, – отметила его наплевательское отношение к ним, – но не для окружающих.

Очевидно, его задели мои слова, потому что он поднялся с дивана, собираясь уйти.

– Пойду-ка я лучше, а то атмосфера у вас тут какая-то ….. недружелюбная.

Андрей застегнул пиджак и уверенно зашагал к выходу. Вместо того, чтобы провожать брата взглядом, Костя почему-то смотрел на меня. Думал пристыдить? Вместо раскаянья я снова спросила:

– Так есть у него кто или нет?

– И есть и нет, – получила расплывчатый ответ.

– Колись, конспиратор, – дразнила Костю. – Или за брата горой? Может, он извращенец? – абсурдно предположила.

– Слава богу, мне не известны его…пристрастия, – показалось, Костю внутренне чуть передернуло при мысли об интимной жизни брата. – Он не сторонник серьезных отношений, приемлет отношения на одну ночь. – На это я издала непонятный осуждающий звук. – Что значит это «кххх»? – изобразил меня Костя. Надо сказать весьма забавно, я даже улыбнулась.

– Хотела сказать, что он солидного возраста, – чуть не произнесла «преклонного», – и у него нет никого родного, семьи. Это печально.

– У него есть семья, – старался представить брата не таким несчастным, как мне казалось.

– Ты и ваши родители – совсем другое, – я имела ввиду, совсем иную любовь.

– Думаю, его все устраивает, – чувствовалось, что ему неприятно развивать эту тему. – Это то, что он хочет от жизни на сегодняшний день.

– Тебе видней, – пожала плечами и на прощание целомудренно поцеловала. – Я в универ, до вечера. – Сделала несколько шагов к двери, но потом вернулась, чтобы подарить совсем другой поцелуй: полный страсти. – Люблю тебя, – прошептала в губы, и поспешила на занятия.

между Аней и Олегом, сразу после первой ссоры Риты и Кости из-за Лёши

– Даже если я с ней переписывался? – надменно заявил Олег. – Мне теперь нельзя общаться с другими девушками только потому, что мы с тобой встречаемся?

– Можно! Но не так! – Анин голос дрогнул, и дальнейшие слова было все сложней разобрать из-за всхлипываний. – Какая же ты …Почему я себе не позволяю такого?

Аня убежала в комнату, громко хлопнув дверью, словно, чтобы Олег понял насколько она зла на него. Парень же понуро стоял посреди гостиной. Взгляну на меня, ища поддержки, но сейчас я не могла ничем ему помочь – сама сегодня пострадала от мужской грубости. Или от собственной глупости – уже и не знаю.

– Олег, что ты творишь? – Плач из соседней комнаты становился все громче. – Не надо разбираться, кто виноват, просто утешь. – Олег, несомненно, чувствовал свою вину, но не мог переступить через гордость и сделать первый шаг к примирению. – Когда женщины плачут, – попыталась подтолкнуть парня к действиям, – они просто хотят, чтобы их обняли и сказали, что любят.

Я ушла в свою спальню, и улеглась на постель, которая все ее еще хранила Костин запах. Сразу стало так тоскливо.

Из соседней комнаты долетел сначала неуверенный стук в дверь, а потом тихий голос Олега:

– Открой. – Рыдания стихли, но не последовало никаких действий. – Анечка… – снова позвал.

– Зачем? – наконец, отозвалась гнусавым голосом.

– Я тебя обниму… – Пауза, потом тихие шаги и скрип открывающейся двери. Помирились.

Ну хоть у кого-то все хорошо на личном фронте.

Прекрасно понимала, что дело тут не в переписке и каких-то непонятных фото. Оба видели проблему, но не хотели о ней говорить, потому что тогда бы им пришлось признать, что их «курортный роман» превратился в нечто большее. Каждый молчал, и самоутверждался различными путями. Олег, например, общением с другими женщинами.

Неужели мужчины не понимают, что нельзя обижать женщин? Мы же ничего не забываем, и каждое грубое слово по крупице убивает в нас нежные чувства. Мы становимся ершистыми и колючими, чтобы в следующий раз, когда в нас бросят обидное слово, нам не было так больно.

Страшно хотелось помириться с Костей, но что-то останавливало. Гордыня? Зачем мне гордость, если ночью никто не обнимает любя?