Тайная миссия Третьего Рейха - Антон Первушин

Добавить к этому нечего. Не было в истории случая, чтобы «чудо-оружие» меняло ход войны, перевесив мужество солдат и искусство офицеров. Адольф Гитлер совершил ошибку, поверив в миф о «качественном превосходстве». Аза ошибки всегда приходится платить.

Примерно на том же уровне велись разработки «чудо-оружия» в отделах «Аненербе». С началом войны исследовательский институт СС оказался в сложном положении, ведь любому очевидно: армии не нужны гуманитарии (разве только в виде рядовых солдат), зато очень нужны инженеры, которые могут создавать новые виды оружия или совершенствовать старые – в «Аненербе», занимавшемся преимущественно историей, археологией, лингвистикой, символикой, геральдикой и эзотерикой, таковых не было.

Однако авантюристы из числа сотрудников этой выдающейся организации никогда не сумели бы добиться того положения в обществе, которое они занимали, если бы не обладали ценным качеством – «пудрить мозги» и «вешать лапшу» на пустом месте. В «Аненербе» была принята программа «Военного использования гуманитарных наук». Идея состояла в том, чтобы способствовать борьбе с «духовными ценностями противника». Под этим соусом «Аненербе» удалось выбить дополнительное финансирование и даже учредить новые отделы. Один из них возглавил музыковед Антон Квельмальц. В свое время он был сотрудником Берлинского государственного института немецких музыкальных исследований. После того как его назначили в аппарат Имперского комиссара по укреплению немецкого народа, Вальтер Вюст сделал ему предложение поработать на «Аненербе». В 1942 году Вольфрам Зиверс начал зондировать почву, чтобы сделать музыкальные исследования задачей, пригодной для военной политики. В июне 1943 года он еще раз подчеркнул значимость музыкальных исследований Квельмальца. Отдел народной музыки должен выполнять программу, утвержденную лично Генрихом Гиммлером. В ней Зиверс особо выделял следующие два пункта: обработка материалов, доставленных с оккупированных территорий, и формирование фонотеки народных мелодий. В том же 1943 году Квельмальц был провозглашен начальником нового отдела «Аненербе», а его группа по изучению индогерманской культурной истории была включена в деятельность программы «Военного использования гуманитарных наук». Годовой бюджет нового отдела составлял 20 тысяч рейхсмарок.

Осенью 1942 года Вальтер Вюст создал еще одну структуру – Отдел прикладной лингвистической социологии. Ее сотрудникам вменялось в обязанность планировать практические мероприятия в сфере «новой народной политики». Итогом работы стала программа создания тайных «политико-лингвистических управлений». Начальником отдела был назначен человек, известный в определенных кругах под несколькими именами. Сам он с 1930 года именовал себя Георгом Шмидтом-Рором. Этот ветеран Первой мировой войны был одержим идеей коренного переустройства мира. Вместе со своим однополчанином он написал в 1917 году научно-пропагандистскую работу, предназначенную для населения русских оккупированных территорий под названием «Что надо делать, чтобы предотвратить наступающую революцию?». В ней начинающий автор предполагал использовать лингвистику в политических целях. В 1920-х годах Георг Шмидт-Pop принимал активное участие в деятельности Прусского министерства по делам образования и религии. В 1932 году опубликовал монографию «Язык как изобразительное средство нации» («Die Sprache als Bildnerin der Voelker»). Книга подверглась ожесточенной критике со стороны нацистов – не спасло Георга даже заступничество Карла Хаусхофера. Почти десять лет языковед жил в безвестности, и в этой связи шаг, который предпринял Гиммлер, назначив в 1943 году его начальником нового отдела «Аненербе», более чем удивителен.

До сегодняшнего дня дошло всего несколько документов, посвященных деятельности Отдела прикладной лингвистической социологии. Сотрудники отдела утверждали, что язык и письменность являются не менее эффективным оружием, чем танки и пушки, – просто воздействие этих факторов не столь явно. Немецкий язык представлялся им важным средством для укрепления Третьего рейха, который должен был включить в свой состав всю Европу вплоть до Волги. Немецкий язык в таком случае мог выступать средством коммуникации между представителями различных национальностей, живущих в рейхе. Именно немецкий язык связывал воедино добровольцев из Голландии, Украины, Латвии, способствуя формированию нового европейского пространства. Кроме того, использование немецкого языка на оккупированных территориях как основного средства общения должно было подорвать сопротивление недовольных. Если обратиться к болезненному для нас примеру лингвистической политики нацистов в России, то Шмидт-Рор предлагал ряд мер, начиная от выработки специального германизированного шрифта и заканчивая установлением специфической языковой морфологии. А вот, например, английскому языку предполагалось объявить тотальную войну на уничтожение. Победа в лингвистической войне, по мнению Шмидта-Рора, должна была способствовать закату Британской империи. Руководство этим глобальным процессом онемечивания языков предполагалось поручить вышеупомянутым «политико-лингвистическим управлениям». В их недрах должна была разрабатываться тактика «лингвистических боев».

Палеолитические «Венеры»

Несмотря на желание Вольфрама Зиверса сохранить довоенные кадры и проекты «Аненербе», ему все чаще приходилось идти на уступки руководству СС, отдавая предпочтение практическим исследованиям и отодвигая на задний план чисто теоретические разработки. Но именно «практика» привела впоследствии Зиверса на виселицу.

В годы Второй мировой войны сотрудники «Аненербе» получили возможность более досконально подойти к изучению вопроса превосходства арийской расы над всеми остальными. Как мы помним, Генрих Гиммлер всегда проявлял повышенный интерес к этой проблематике и надеялся внедрить в жизнь методики по селективному улучшению немецкой расы. «Аненербе» служило одним из инструментов в достижении этой цели. Например, там изучались так называемые «палеолитические Венеры» – примитивные и довольно уродливые скульптурки, изваянные еще в первобытные времена. Ознакомившись с их изображениями, Гиммлер выдвинул гипотезу, что поскольку у различных народов существовал схожий «идеал женщины», то наверняка между первобытными племенами наличествовала культурная связь. При этом рейхсфюрер СС поручил «Аненербе» создать карту, где были бы обозначены места находок «Венер». Им двигал вовсе не археологический интерес – обнаружив схожие изделия у ряда африканских племен, Гиммлер хотел доказать, что негроидные расы не всегда обитали на Черном континенте, а были вытеснены из Европы климатическими изменениями и сопряженным с ним нашествием нордических арийцев. Рейхсфюрер настолько увлекся этой идеей, что даже полагал, будто бы появление его палеофантастической теории станет вехой в истории антропологических исследований.