Общество Должников - Антон Шувалов

Он щелкнул по носу ангелочка, вытесненного на бархатном торпедо.

— Тогда ты оставишь доспехи здесь.

— А? — у меня резко забило уши.

— Я не могу удержать тебя, но, если хочешь окончательно превратить Белого Зайца в ночного таксиста без сдачи с пяти номов, подумай еще раз. По-твоему, начальство мне орден к уду пристегнет, если я скажу, что потерял и Самару де Хина, «укротителя Лефранов», и доспех? А?

— Ты прав, звучит хреново.

Думать было нечего. У меня даже боль поутихла от перспективы вдохнуть запах рогатого чудовища. Я обожал машинный дух танков, пока чуть не запекся в одном из них.

— Хорошо. По рукам. Я уверен, что ты не скинешь доспехи своим друзьям из ИР.

— Ну да. С такой-то компанией… Подожди, ты потащишь Хо с собой?

Я даже не замедлился.

— Извини, кое-что я не могу доверить даже тебе, мой новый лучший друг.

Дверь пришлось захлопнуть бедром.

— Ну удачи, буллбой, — сказал Григорий без издевки. — Будь осторожен.

Я молча помахал ему ногой оливы. Не люблю разговоры об удаче. Да и какой из меня буллбой? Веревка с петлей ассоциируется у меня только с билетом в один конец, прямехонько до Шторма. Говоря откровенно, я был вдвойне рад смыться: общество славов начало меня утомлять. Они хоть и пытались помочь, однако в основном действовали на нервы. С Полиной все было ясно с самого начала. Бой-баба, полевой агент, хорошо знающий город. Григорий? Я мог лишь сказать, что холодком от него веяло будь здоров. Жутковатый чел. Он как будто с первых же минут прочитал меня с ног до головы и понял, как нужно разговаривать с Самарой де Хином, чтобы войти в его пролетарское доверие. А-ха.

С другой стороны, его раскованность хотя бы шла на пользу атмосфере в салоне, в отличии от неприкрытых эмоций Ягузаровой. Таких людей как Полина я старался избегать. Они ведь как многоразовые гранаты, да еще снабженные ногами, чтобы постоянно тебя преследовать. Такая херня — не по правилам.

— Какие-нибудь инструкции? — спросил я у пилота.

Тот шагал рядом, мрачно покачивая клювом.

— Не срать в штаны.

— Это все?

Клюв повернулся ко мне.

— Я не хочу разговаривать с таким как ты. Держи себя в руках во время скачки. Это все.

Меня такое обращение не задело. Все лонгаты за пределами парников были «отступниками» — потомками предателей, которые отринули свою веру, разломили клятвы и лично кинули Императора. Каждый ублюдок, рожденный в тенебрийских городах-загонах, заведомо плюнул на родную землю и теперь доедал дерьмо за крысами.

Выбрал грязное ярмо палочников? Получай по заслугам.

А-ха.

Эта злобная клоунада с «наследованием вины» началась через десятилетие после того, как первые лонгаты расселились по тысячникам и затекли в свои грязные социальные ниши. Очевидно, именно в этот момент Двор догадался, что сбежавшие черностоповцы и дворяне, именно сбежали, а не затаились в нервных узлах Компании Тенебрии, чтобы потом, по сигналу корабельных орудий, учинить мятеж и восстать против всего, что превышает два метра в высоту.

У палочников к тому времени уже был опыт с ассимиляцией гарзонских и фугских беженцев, так что они быстро купили, переманили, подавили, продали, разбили, заперли всех и каждого, по делам их. Мой дед рассказывал, что род Хинов даже получил во владение собственную картофельную ферму, но семья быстро потеряла ее из-за того, что дети Поля Хинье оказались тупее корнеплодов, которые должны были выращивать. Как тут не вспомнить поговорку про потомство гениев.

«Вину» можно было смыть. Но не кровью, разумеется, — кому она нахрен нужна, — а деньгами. Большие суммы благоприятно влияют на чистоту происхождения. Вот и выходит, что я останусь запятнанным навеки. Так чего тогда нервничать?

Когда я подошел вплотную, бык неприветливо качнул рогами, а потом посмотрел на пилота. Тот похлопал меня по плечу и брезгливо прикоснулся к Хо. Монстр кивнул. Похоже так ему объяснили, что нас нужно не топтать, а возить. Вопреки моим ожиданием конструкт не имел собственного запаха. Он был почти стерильным на вид, и я не представлял, как на него можно забраться без стремянки. Гладкие бока были отполированы как дверная ручка и наши отражения скользили по ним, словно в кривом зеркале.

Размеры позволяли конструкту перевозить трех седоков одновременно. Мой клювастый друг потянулся к медному зеркалу и продавил невидимую панель, которая закрывала выступы для перемещений типа «вверх-вниз». Их было несколько, но, если не знать, где именно они находятся, о погрузке не может быть и речи. Неудобно, наверное, шарить наугад, когда тебя пытаются затоптать.

Господин Птичка легко забрался в кожаное седло и засунул ноги в стременные углубления. Он покосился на меня, как бы вопрошая, чего это я не сделаю то же самое прямо, блин, сейчас. Я стоически лупил его взглядом дурачка, удерживая даму сердца на руках. Мне и стоять-то с ней уже надоело, не то что забрасывать вверх на высоту палочника.

Клювастый отчетливо вздохнул. Его товарищи на других скакунах, негромко захихикали.

— Тупое быдло из застенка, — сообщил пилот.

После этого он невнятно что-то скомандовал, и бык с лязгом уселся на задницу. Это выглядело унизительно, базара нет. Последнее, что могло пойти подобной машине, это вот такие цирковые номерочки для умственно-отсталых собак.

Круп оказался ребристым, словно стиральная доска, по нему легко было шагнуть до крайнего седла. Я решил, что лучше мне оставить между мной и пилотом некоторую дистанцию. Вряд ли он ждет, что мы с Хо нежно обнимем его за талию, как шестнадцатилетнего мотоциклиста. Я уселся сам и, не без труда, устроил Хо перед собой. Как только я сунул ноги в стремена, их плотно обхватило что-то упругое.

— А как тут насчет ремней безопасности? — спросил я.

Бык резко поднял зад, так что нас качнуло вперед. В этот момент Хо застонала и ее вырвало желчью прямо на медь.

Пилот повернулся к нам с отчетливым скрипом.

— Бывает, — сказал я. — Она потом обязательно ототрет.

Бык свирепо махнул сегментированным хвостом и замычал. Пена медленно стекала по его великолепному зеркальному бочку.

— А-а-а… — олива