Блудный сын - Дин Кунц

Ее отвага переросла в наглость, в бесстыдство, столь шокирующее, что от предвкушения удовольствия, которое он рассчитывал получить, не осталось и следа.

Для Виктора создание и разрушение являлись проявлениями власти, ни одному из которых он не отдавал предпочтения. Власть, и только власть он полагал для себя побудительным мотивом: покорять природу и подчинять ее своей воле, контролировать других людей, вершить судьбы Старой и Новой рас, перебарывать собственные слабости.

Он ее задушил, перекрыв поток крови, поступающей в мозг, разорвав трахею, задушил ее, задушил, но с такой злостью, в такой слепой ярости, что к тому моменту, когда Эрика умерла, из человека, облеченного властью, превратился в хрипящего зверя, неспособного контролировать себя, лишившегося и рационализма, и здравомыслия.

Умирая, Эрика не только отвергла его, но и победила, унизила, чего не случалось с ним более чем двести лет.

Задыхаясь от гнева, он сбрасывал книги на пол, десятки книг, сотни, рвал, топтал ногами. Рвал и топтал. Сбрасывал новые и рвал.

Потом пошел в спальню. Принял душ. Не мог найти себе места, переполненный энергией, даже не думал о том, чтобы как-нибудь расслабиться. Оделся, намереваясь выйти из дома, хотя еще не знал, куда пойдет и с какой целью.

В другом баре, уже в спальне, вновь налил себе коньяка.

По внутреннему телефону поговорил с Уильямом, дворецким, который дежурил в комнате для обслуживающего персонала.

— Вильям, в библиотеке труп.

— Да, сэр.

— Свяжись с моими людьми в департаменте вывоза городских отходов. Я хочу, чтобы это никому не нужное мясо похоронили на свалке, и немедленно.

Стоя у окна, он вглядывался в почерневшее небо. Оно низко припало к земле, накрыв город ранними сумерками.

На этот раз, войдя в дом Харкера, Карсон и Майкл поднялись на четвертый этаж на лифте. Вновь нюхать лестничную вонь ни у одного из них желания не возникло.

Полиция, технические эксперты, зеваки давно уже отбыли. Дом казался брошенным.

Выйдя из кабины лифта на четвертом этаже, они увидели Дукалиона, который дожидался их в холле, рядом с дверью квартиры Харкера.

— Я не видел «бэтмобиля», припаркованного у подъезда, — шепнул Майкл Карсон.

— Тебе не хочется этого признавать, но ты принял его за реальность, — ответила она.

К ее изумлению, спорить он не стал: «Почти».

Вероятно, Дукалион услышал шепот Майкла.

— Я воспользовался «бэткоптером».[48]Он на крыше.

— Послушайте, эта шпилька ничего не значит. — Майкл определенно извинялся. — Такой уж у меня характер. Если есть возможность сострить, я не могу ее упустить.

— Потому что вы видите в жизни слишком много такого, что тревожит вас: жестокости, ненависти, — пояснил Дукалион. — Вот и закрываетесь броней юмора.

Второй раз за последний час Майкл не нашелся с ответом.

Карсон и представить себе не могла, что доживет до такого дня. «Может быть, — подумала она, — это один из семи знаков Апокалипсиса».

Она сорвала с двери полоску с полицейской печатью, с помощью «Локэйда» открыла замок, первой вошла в квартиру.

— Минимальный минимализм. — Дукалион оглядел гостиную. — Никаких книг.

— Какие-то книги он держал на чердаке.

— Никаких сувениров, — продолжил Дукалион, — никаких красивых вещичек, никаких фотографий, никаких произведений искусства. Он так и не научился жить. Это келья монаха… у которого нет веры.

Майкл попытался восстановить свое реноме.

— Карсон, в этом он просто маг и волшебник.

Дукалион посмотрел в сторону кухни, но не пошел туда.

— Он иногда сидит там за столом, пьет. Но виски не помогает ему избавиться от внутренней пустоты, лишь иногда приносит забвение.

Ранее, по время обыска, они нашли на кухне ящик бурбона.

Дукалион повернулся к спальне.

— Там, думаю, вы почти наверняка найдете порнографию. Одну видеокассету.

— Именно так, — подтвердила она. — Мы ее нашли.

Когда во время обыска они обнаружили эту кассету, Майкл дал ей несколько названий: «Трансвеститсильвания», «Тварь с двумя штучками», но теперь промолчал, лишенный дара речи проницательностью Дукалиона.

— Он не находил удовольствия в образах совокупления, — заметил Дукалион. — Образы эти только усиливали ощущение, что он — чужак. Приводили к еще большей изоляции.

Опасаясь ясного дня со всем его ослепительным многообразием, Рэндол Шестой еще до рассвета успел укрыться в большущем мусорном контейнере, который стоял в проулке.

К счастью, контейнер примерно наполовину заполнен бумагой: газетами, картоном, рекламными листовками, буклетами, постерами. В нем нет ресторанных отходов или испорченных продуктов с рынка или из супермаркета. Нет ни вони, ни слизи.

Первую половину дня, пока небо не затянули грозовые облака, солнце опаляет Рэндола своими лучами. Это первое солнце в его жизни, яркое и горячее, поначалу он его боится, потом страх уходит.

Он сидит спиной к углу, привалившись к бумажному мусору, его мир уменьшился до приемлемых размеров, и заполняет один кроссворд за другим в книге, которую захватил с собой, уходя из своей комнаты в «Руках милосердия».

Часто по проулку проезжают автомобили. Мимо контейнера проходят и люди. Поначалу он прерывает работу над кроссвордами, опасаясь возможной встречи с незнакомцами, но со временем понимает, что они, скорее всего, не потревожат его.

Если подъедет мусоровоз, чтобы забрать содержимое контейнера, он не очень-то знает, как поступит в этом случае. О таком варианте развития событий он подумал уже после того, как спрятался в контейнере. Он лишь надеется, что контейнер разгружают не каждый день.

Он пропустил завтрак и ленч, так что ему, само собой, хочется есть. Но, учитывая его достижения на этот час, голод можно и перетерпеть.

В «Милосердии» наверняка заметят, что он не просит принести ему еду, не берет поставленный у двери поднос, но тревогу поднимут не сразу. Иногда, слишком уж глубоко уйдя в себя, он часами не брал поднос с едой. Случалось, съедал завтрак и ленч за час до обеда, а потом не прикасался к подносу с обедом до полуночи.

Прежде чем покинуть свою комнату в «Милосердии», он закрыл дверь ванной. Они могут подумать, что он там.

Время от времени люди бросают пакеты с мусором и отдельные предметы в контейнер. Верхняя кромка находится чуть выше их голов, так что им непросто заглянуть в контейнер и увидеть его.