Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон

Ты бросаешься ей на шею и на ломаном итальянском рассказываешь обо всем, что произошло. О том, что творит Филиппо в постели, в которой вы должны были проводить медовый месяц, и о том, что единственное твое желание — это совершить самоубийство, но в твоей утробе ребенок. Она поднимает тебя и подталкивает к задним комнатам, в большую трапезную, где твою историю выслушивают еще несколько монахинь. Они сидят и сосредоточенно слушают твой рассказ о том, как Филиппо бросил тебя у алтаря и сбежал с другой женщиной, а теперь они ужинают вдвоем, открыто, прямо здесь, дальше по улице.

Монахини шепчутся, и кто-то ставит перед тобой чашку горячего капуччино. Они похлопывают тебя по спине и вытирают тебе слезы. Один из священников просовывает в дверь смущенное лицо, чтобы понять, из-за чего весь сыр-бор, но монахини выдворяют его. Он спрашивает, когда будет ужин, и первая монахиня что-то ему кричит; ты не все можешь разобрать, но, кажется, она говорит что-то вроде: «Сегодня сами будете ужинать. Мы сегодня вечером пойдем прогуляться».

Похоже, монахини очень взволнованы. Одна из них просит показать им этот ресторан, а другая помогает тебе встать. «Покажи нам, — говорят они по-английски. — Покажи нам это чудовище». Ты провожаешь их дальше по улице, через толпы, которыми всегда полна площадь Святого Марка. Удивительно, как быстро, оказывается, можно пересечь площадь. Люди пропускают монахинь. Куда бы они ни пошли, люди расступаются перед ними, как Красное море перед Моисеем. Люди снимают шляпы, кланяются, крестятся. Это удивительно, очень воодушевляюще — так тепло, так по-доброму тебя еще ни разу не принимали с тех пор, как ты приехала в Италию. Как будто ты — какая-то важная персона. Это не только удивительно, в этом чувствуется сила.

К тому времени, когда вы доходите до ресторана, за монахинями собралась большая толпа, по всей улице разнесся слух о чудовище, который бросил свою беременную невесту у алтаря. Когда вы подходите к дверям, метрдотель смотрит на черно-белую галдящую толпу и выглядит слишком смущенным, чтобы говорить. Полнощекая монахиня отталкивает его, не удостоив и словом, и спрашивает тебя: «Который?»

Теперь уже все в ресторане смолкли и смотрят на группу монахинь, появившихся ниоткуда. «Вот он», — говоришь ты и указываешь на Филиппо, который сидит за большим столом с этой девицей и большой группой людей, которые оказываются ее родственниками (она хотела представить родным своего нового жениха).

Филиппо встает, протестуя, но монахиня, не обращая на это ни малейшего внимания, подходит прямо к нему и хватает его за ухо. Она начинает его выкручивать, и он весь выгибается, морщась от боли. Монахиня принимается кричать на него по-итальянски, она говорит так быстро, что ты не можешь разобрать ни слова, однако смысл ее послания предельно ясен. Она отчитывает его, как школьника, и вся семья слушает. Весь ресторан слушает.

Тебе удается разобрать следующее: «Твой Бог и Спаситель… а ты как какой-то кобель, который бегает за каждой сукой… а теперь взгляни на нее… она носит ребенка… твоего ребенка». Она все отчитывает и отчитывает его, а другие монахини вставляют свои замечания. Вскоре Загорелая Нога разражается рыданиями, вскакивает и убегает, а монахини шипят ей вслед. Ее отец сидит, уткнувшись лицом в ладони, а на лице ее бабушки застыло мрачное выражение, как будто она это уже видела раньше. Ее мать, симпатичная женщина в темном платье, крепко зажала в руке нож для масла (тем же вечером свадьба будет отменена).

Филиппо совершенно обмяк и уже ничего не пытается сказать в свою защиту (никогда не следует недооценивать благоговейный страх, который католики испытывают перед монахинями). Монахини вытаскивают его на аллею, где он стоит на коленях и плачет. Они бьют его палками, пинают, он падает на землю. Они не останавливаются. Ты не слышишь, что они говорят, ты едва можешь его разглядеть за их черными облачениями. Покончив с ним, они оставляют его лежать на земле бесформенной кучей.

Утром ты читаешь в газетах о том, что Филиппо умер. «Неизвестные напали на флорентийца», — гласит заголовок на первой странице. Монахини убили его. Забили до того, что у него произошло кровоизлияние в мозг. Вместо того чтобы горевать по этому поводу, они рассказывают тебе о части католической церкви, о существовании которой ты даже не подозревала: «Домини патри». Религиозная секта женщин, которые убивают врагов Церкви.

Остается не совсем понятным, как или когда образовалась эта группа — нигде нет о ней информации, и «Домини патри» держат это в тайне даже друг от друга. Монахини отправляют тебя в тайное убежище в горах, где тебя учат, как можно отравить, заколоть, задушить врага, зажав ему рот ладонью, заставить его поперхнуться или застрелить. Во время занятия по кикбоксингу у тебя случается выкидыш, и монахини отпевают ребенка. Они совершают вечерние и всенощные моления. Похоже, они искренне сожалеют об этом.

«Домини патри» называют убийство «эвакуацией». Твоя работа состоит в том, чтобы эвакуировать человека или людей, на которых тебе укажут. В частности, в прошлом году были «эвакуированы» три священника правого крыла, которым были предъявлены серьезные обвинения в сексуальных домогательствах. Благодаря «Домини патри» также были «эвакуированы» баптистский телепроповедник и радиоведущий, представляющий правое крыло Церкви.

Твое первое задание — офисный служащий из Палермо, который, как предполагается, преднамеренно потерял определенные важные документы, относящиеся к рассматриваемому в суде делу об изнасиловании (священник и церковный служка, типично). Он маленькая червеобразная личинка, а не человек, с нездоровой кожей и глазками-бусинками. Было установлено, что по его вине происходит постоянная, якобы случайная утечка информации, поэтому, когда он входит в свою роскошную квартиру на виа Стрелла, ты перерезаешь ему горло. Удивительно, как оказывается легко это сделать и как тебе удается проскользнуть в дом и выскользнуть оттуда без малейшего звука и не оставив никаких следов. Еще до того, как тело обнаруживают, ты плывешь на частной яхте в Рим. Твое следующее дело — государственный чиновник, который сократил финансирование абортов, а после него — противная жена телепроповедника правого крыла, которая позволяет себе публично заявлять, что пользоваться контрацептивами — зло. Все «эвакуированы». Обо всех позаботилась Католическая церковь.

На «Домини патри» ты работаешь тридцать шесть лет. Всего тебе было велено «эвакуировать» семьдесят человек, все они были врагами человечества (то есть умственного, физического и духовного здоровья женщин). Наконец однажды ты умираешь от легочной эмболии. Ты стоишь на борту яхты герцогини Кентской (также состоящей в «Домини патри») и вдруг замертво падаешь за борт.

Ты попадаешь в рай, потому что, как сказано в твоем деле, ты никогда не прекращала работать над тем, чтобы сделать мир лучше. Никогда не прекращала подталкивать, убеждать, даже пыталась убивать. А в аду поджариваются в кипящем масле лежебоки, потому что они хоть и не грешили, но и ничего хорошего не совершали, и вообще не способны были что-либо совершить.

Продолжение главы 76

Бразилия обязывает — ты обналичиваешь несколько сотен и обзаводишься совершенно новым гардеробом, подходящим представительнице высшего общества, сознающей свой статус. Шуршащие хлопчатобумажные рубашки, египетские льняные брюки, воздушные розовато-лиловые платья и соломенные шляпы с широкими полями. Много янтарных украшений. Ты покупаешь билет первого класса в тропические леса, где останавливаешься в пятизвездочной экогостинице, в которой выращивают органические продукты, утилизируют все отходы, выхаживают раненых диких животных и проводят археологические раскопки неподалеку. Ты представляешь, как, стоя у места этих самых раскопок в своих новых египетских льняных брюках, найдешь какой-нибудь очень важный древний горшок.