Гавань моего сердца - Анна Матир

Я опустила глаза, посмотрев на свои ладони, и почувствовала, как в моей груди догорает дотла сердце.

— Нет, — тихо произнесла я. — Тебе придется пройти через это самому.

Дрожащей, несмотря на предыдущую браваду, рукой Картер пригладил свои золотые волосы. Тень легла на его бледную кожу под глазами. У меня кольнуло сердце, но я ничем не могла помочь этому ребенку. Даже желая оплатить его защиту, я совсем не имела на это денег.

Я озиралась по сторонам. В комнате были только мы втроем.

— А где остальные?

— Какие остальные? — нахмурился Картер, упав на низкий табурет.

— Остальные мальчики. Те, кто был с тобой ночью.

Картер опустил глаза. Блэйн откашлялся.

— Остальные мужчины находятся в камере, — сказал он. — Картера привезли сюда в надежде, что судья сегодня с ним поговорит. Мой брат еще подросток. Это может сыграть в его пользу.

Мужчины. Я облизнула губы, вспоминая выражение лица Картера, когда подозрительный молодой человек назвал его малышом. Картер самоутверждался. Как Блэйн со своей фермой. Как я в Рэйстоунском доме.

Пронзительная мысль пронеслась в моей голове. Мы все нуждались в своеобразном одобрении, чтобы чувствовать себя значимыми. Матушка Рэмси воспитывала меня совсем не так. Она однажды сказала, что мне необходимо лишь одобрение Иисуса. И ничего более.

Если бы только я могла в это поверить!

Если бы только мы могли в это поверить!

Эта мысль потрясла меня. Пришлось отвлечься и вернуться к тому, что я была в силах осознать. К чему-то менее глобальному.

— Что сейчас будет?

— Судебное заседание в первой инстанции. Будет лучше, если Картер во всем сознается, — пожал плечами Блэйн. — В любом случае, учитывая его возраст и характер преступления, это будет скорее исправительное учреждение, чем тюрьма.

Я вздохнула с облегчением. Исправительное учреждение находилось совсем недалеко от города. Проблемные дети получали там образование и обучались хорошим манерам, а выпускались оттуда уже полноправными членами общества. Может быть, этим людям и удастся сделать то, что не смогли мы. Я ухватилась за эту хрупкую соломинку, видя, как Картер повернулся к нам спиной.

— Пойдем, Сэди, — взял меня за локоть Блэйн.

С прошлой ночи на его лице появились новые морщинки. Уголки его полных губ опустились, как будто под тяжестью груза, который лег на его плечи непосильной ношей.

Меня злило то, что ему приходится выносить столько боли. Как и я, в таком же юном возрасте Блэйн перенес множество невзгод. Несмотря на все, что между нами произошло, моим самым жгучим желанием в тот момент было смыть горе, которое глубокими морщинами врезалось в уголки его глаз.

Блэйн окликнул мистера Лонга, чтобы тот вернулся и закрыл камеру. Пока мы его ждали, в спертом воздухе повисло неловкое молчание. Потом появился полицейский и провел нас до лестницы.

Когда мы с Блэйном спустились по лестнице, Эрл вскочил со скамьи.

— Как Картер? — Он взял меня под руку и отвел туда, где ожидал все это время.

— Он…

Я взглянула в его влажные карие глаза. Они влекли меня — и в то же время отталкивали. Словно пирог, в который положили слишком много сахара. Волнения прошедших нескольких недель стиснули мне грудь. Мне трудно было сделать вдох.

Мои губы предательски задрожали, когда я скользнула взглядом от лица Эрла к лицу Блэйна. К лицу того, кого я любила. Того, кто любил меня. Теплился ли еще огонек этих чувств в наших сердцах? Была ли хотя бы маленькая надежда на то, что мы когда-нибудь снова будем вместе?

Мистер Лонг спустился к нам. Я подошла к нему, в беспокойстве ломая руки.

— Что теперь будет?

Он почесал затылок.

— Мы будем держать Картера здесь, пока судья Баском не рассмотрит его дело. Может быть, неделю. Может, меньше. Если вы внесете залог…

Я покачала головой. Денег у меня не было. Денег не было и у Блэйна. Я посмотрела на Эрла, но тот не обращал внимания на наш разговор.

Блэйн прочистил горло.

— Я вернусь чуть позже, чтобы навестить его, — тихо произнес он.

— Приходи в любое время, Блэйн, — кивнул мистер «Лонг. — Конечно, ужасно видеть, что Картер так рано покатился по наклонной плоскости.

Блэйн открыл рот, словно намеревался что-то ответить. Но затем пожал плечами и побрел к выходу с поникшей головой.

Оцепенение разлилось по моему телу и добралось до сердца. Я подумала о том, буду ли я когда-нибудь еще способна испытывать какие-либо чувства.

Я смутно помнила, как мы с Эрлом, выйдя из здания тюрьмы, прошли мимо галантерейной лавки, банка и похоронного бюро. Миранда и миссис Фор, верно, сгорали от нетерпения, ожидая от меня вестей. Мистер Райли, подумала я, тоже, несмотря на то, что он настаивал, чтобы Картер сам сделал выбор и вышел из сферы нашего влияния. Мне хотелось идти быстрее, но ноги меня не слушались.

— Такое случается, Сэди, — произнес Эрл. — Ты мало что можешь сделать. Конечно, как только новости распространятся, особенно в таком маленьком городишке, как этот, вам придется на несколько месяцев потуже затянуть пояса.

Он ничего не понял. Дело было не в деньгах. Картер был частицей моего сердца, от которой я никогда не смогла бы отказаться, какие бы решения он ни принимал. Я выбросила слова Эрла из головы. Я должна была быть в Доме, с детьми. С теми, кто волновался о судьбе Картера.

Внезапно мои ноги наполнились невесть откуда взявшейся силой, и я побежала. Я промчалась мимо конюшни, откуда ночью украли лошадей. Мимо кондитерской с распахнутым настежь разбитым окном. Мимо домов, магазинов и церквей.

— Сэди! Сэди, подожди!

Позади меня послышался топот. Я подхватила юбки и бросилась бежать так быстро, словно сделала бросок в бейсболе, а домашняя база была в поле зрения.

Топот стих. Мое имя растворилось в воздухе.

Я бежала в гору, часто спотыкаясь. Мое сердце билось часто-часто, норовя выпрыгнуть из груди.

Смогла бы я спасти Картера, если бы в ту злополучную ночь приняла предложение Блэйна, а не вцепилась в должность управляющей? Мы с Блэйном могли бы забрать его брата к себе после первого конфликта с Комстоками; в этом я была уверена.

Действительно ли эта работа была тем, что Господь ожидал от меня? Так или иначе, я выбрала ее. И теперь должна была довести дело до конца либо стать причиной того, что Рэйстоунский дом больше никогда не сможет открыть свои двери нуждающимся детям. Но я не представляла, что делать дальше.

За полтора квартала до Дома я повернула налево. Через несколько минут я уже стояла на крыльце дома Стэплтонов. Едва Хейзел открыла дверь, как я упала в ее объятия и выплеснула свою полную печали историю.