Последний рыцарь - Влада Ольховская

Схема, на самом-то деле, была довольно проста. От заклинателя требовалось стать прямо, одинаково распределив вес на обе ноги, прижать левую руку к животу и согнуть ее в локте под прямым углом, ладонью вверх. После этого нужно было прижать к ней правую руку, согнутую так же, таким образом, чтобы правая ладонь прижималась к локтевому сгибу левой руки и кожа обеих рук плотно соприкасалась. Дальше оставалось провести одной рукой по другой, резко и быстро, будто зажигая спичку, – и все, пламя должно было загореться.

Не просто так, конечно. В этот момент заклинатель обязан был вспомнить всех известных ему представителей клана. Первый лорд Инанис этим не озадачивался, но он-то получил силу от Огненного короля. У его потомков такого подарка не было, вот им и приходилось устанавливать связь с прародителем через всех, кто носил в себе его кровь.

Катиджан старался выполнить и эту инструкцию, он вспомнил всех, кого мог. Отца и мать, которые большую часть его детства оставались двумя вечно повернутыми к нему спинами. Бабку, которая на старости лет была не в себе. Деда, которого он не знал – тот умер до его рождения. Как-то негусто, ну а что делать? Как есть, другой семьи ему не дано.

Думал он и о лидере клана – Трофемесе Инанисе. Тоже ведь родственник, хотя скотина редкая. Катиджан ему как кость поперек горла, и черта с два он одолжит свою энергию, даже если это будет нужно для спасения мира. Его старший сын и наследник точно такой же: как папка сказал, так и будет, а то, чего доброго, корону отберут! Харитин Инанис гораздо добрее и человечнее, но он будет долго сомневаться: а нужно ли человечеству такое сильное заклинание? Цезарь… да, этот поможет без вопросов, лишь бы горело поярче, а потом возмутится, что его не обучили такому заклинанию, и из мстительности не станет поддерживать.

В общем, не клеилось у Катиджана с этим заклинанием. Когда он наконец позволил себе перерыв, руки болели от постоянных рывков, а кожа на локтях стала красной. И ничего, ни единой белой искры! Бред какой-то… Вот не зря он всегда не любил огонь, лед был ему милее. Почему вообще клан Инанис должен использовать огонь, а не лед или воду? Есть ведь Огненный король, вот он пусть пламенем и плюется, ему по титулу положено.

А может, Осгуд Интегри ошибся – нашел не те чары, неправильно перевел древние тексты, и тогда все бесполезно.

– Такой пролет, – заявил Катиджан. – Я тут трепыхаюсь, как школьник на зарядке, и хоть бы какой бонус. Ну а тебя где носит?

Он прекрасно знал, что Эйтиль в комнате нет – она улетела, но он, не следивший за временем, не мог сказать, когда. Катиджан привык к тому, что за ним постоянно наблюдали ее стрекозы, а значит, дриада слышала каждое его слово. Ей следовало бы догадаться, что он зовет ее обратно.

Однако никакой реакции не последовало. Он по-прежнему был один в хранилище, а рядом не чувствовалось даже того легкого движения воздуха, которое создают крылышками стрекозы.

– Эйтиль? – нахмурился Катиджан. – А твоя прогулка часом не затянулась? Завязывай с экскурсиями, надо выбираться отсюда!

Он хотел казаться уверенным и беззаботным, и у него, кажется, получалось. Но Катиджан уже чувствовал, как быстрее забилось сердце, а внизу живота появился неприятный холод дурного предчувствия.

Что-то не так…

Он доверял Эйтиль, потому что не забывал, в каких условиях она росла. Она боевая дриада, да еще и с повышенными способностями, она может постоять за себя! Или убежать. Ей достаточно разлететься облаком стрекоз в разные стороны, и тогда уже никто ее не догонит.

Или все-таки догонит? Он вдруг вспомнил, как она жаловалась ему перед уходом. Может, просила о помощи? Но он был так увлечен, что даже не подумал об этом!

Теперь он просто не мог продолжать тренировки. Катиджан поспешил покинуть хранилище Инанис и снова оказался в темном коридоре. Он здесь ничего не боялся: ни разрушающихся стен, ни грязных следов на полу, ни тех, кто сплел ненормально плотную черную паутину. Он думал лишь о том, что не видел рядом с собой ни одной стрекозы – и эта мысль гнала его вперед.

Он попытался почувствовать Эйтиль и не смог. Он прекрасно знал ее, силу дриады ни с чем не спутаешь, а теперь его окружала холодная пустота. Это, да еще исчезнувшие стрекозы, могло указывать на то, что с ней произошло, но Катиджан отказывался верить.

Нет, это не вариант. Не может быть, не с ней.

Ему следовало больше о ней беспокоиться – и больше заботиться. Не важно, какой сильной она была. Он принял ее в свою жизнь, а значит, принял и ответственность за нее. Какого лешего он воспринимал ее как данность? Теперь Катиджан злился на себя за это. Ему легко было привыкнуть, что Эйтиль всегда рядом: поддерживает его, ухаживает за ним, спасает его, если надо. Так было весь недолгий срок, что они были вместе, и исключительно по его вине. Он почему-то позволил себе поверить, что ей нужны эти отношения, а ему – не очень. И даже когда он наконец понял, что любит ее, он не стал говорить об этом, продолжая изображать легкое пренебрежение. Хочешь любить мага из клана Инанис? Так и быть, я позволю тебе это!

Эйтиль была терпеливой и мудрой, она прощала ему эту глупость. Она одна делала то, что они должны были делать вдвоем: поддерживала их странные, спасающие их обоих отношения. Но в какой-то момент она этого сделать не смогла, а он даже не заметил!

Почему она не попросила о помощи открыто? Да потому что он приучил ее не просить! Он приволок ее в эти катакомбы и не обратил внимания, когда она почувствовала боль. У него был шанс насторожиться, понять, что что-то не так, и не отпускать Эйтиль от себя. А что сделал он? Даже не оторвался от заклинания, потому что Эйтиль – сильная, она справится.

Но если не справится, что тогда? То, что ты считал невозможным? Смерти все равно, что ты о ней думаешь, она просто приходит. Ей не нужно, чтобы ты открыл дверь, у нее свои ключи.

Ему нужно было найти Эйтиль во что бы то ни стало, о других своих спутниках он даже не думал. Они сами его отыскали – появились из-за угла и чуть не нарвались на боевое заклинание.

– Осторожнее надо быть! – возмутился Катиджан. – У меня нет времени отправлять вашим семьям замороженные останки!

– Сто лет пройдет, прежде чем ты меня заморозить сможешь! – отмахнулась Хиония. – Судя по твоему лихорадочному виду, ты тоже это почувствовал?

– Что почувствовал?

Вместо ответа она развернула небольшой узелок, сделанный из расшитого золотом платка.

На тонком шелке лежала мертвая стрекоза.

Ему следовало подготовиться к такому. Катиджан не знал, почему он не подготовился, почему так шокирован сейчас. Его обычно холодный ум подвел мага, мысли рвались, путались, поддаваясь липкому, как смола, страху.

Лукиллиан первым заметил его состояние:

– Спокойно! Это может значить не то, что ты думаешь. Не обязательно, что она мертва…

– Она не мертва! – раздраженно прервал его Катиджан. – Соображаешь, что несешь?