Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

— А это что за новогодняя елка?

Роберт схватил Лорену за рукав и изо всех сил потащил в сторону, явно опасаясь еще больших неприятностей.

Альба растерянно и удивленно смотрела на меня. Для нее эта ситуация, конечно же, оказалась неприятным сюрпризом. Она явно не ожидала, что люди, с которыми я общаюсь, могут начать ни с того ни с сего оскорблять незнакомого им человека.

Роберт совершенно неожиданно для меня поспешил перехватить инициативу и постарался хоть как-то разрядить эту ситуацию. Отпустив свою подругу, он медленно, но решительно направился к Альбе, которую, похоже, в эти мгновения просто парализовало от ужаса. Роберт, впрочем, не изменил себе и постарался по возможности загладить неприятное впечатление, которое произвела на скромную девушку из Сант-Бержера эта рыжая ведьма.

— Я прошу прощения за эти слова, — сказал Роберт. — У нас просто был очень трудный день, да и нервы у всех троих давно на пределе.

Договорив, он развернулся, взял Лорену под руку и потащил за собой по дороге, уходившей вниз по склону. Сама Лорена была просто в ярости.

Прежде чем они с Робертом скрылись за поворотом, она оглянулась, посмотрела на меня и прокричала:

— Может быть, ты еще этого не понял, но у нас в «Retrum» для предателей есть только одно наказание — смерть.

* * *

По выражению лица Альбы было понятно, что она потрясена тем, что ей довелось увидеть и услышать. Всю дорогу до моего дома она молчала.

В гостиной мы обнаружили записку от отца, в которой он предупреждал, что вернется поздно. Это было своего рода приглашение чувствовать себя свободно и «готовиться к экзаменам» так, как нам заблагорассудится. Впрочем, судя по все еще испуганным глазам Альбы, особых развлечений я мог сегодня не ждать.

Мне было страшно стыдно за ту сцену, свидетелем которой стала Альба. Смущаясь и стыдясь себя и своих друзей, я предложил ей снять пальто, повесил его на вешалку в прихожей и поставил на комод рюкзак. Затем я провел Альбу в гостиную и предложил сесть на диван. Эта комната в нашем доме была раза в три меньше, чем в особняке у Альбы, ее окна выходили не на бескрайнее море, а на крохотный садик.

Я зажег теплый, уютный свет и стал рыться в отцовской коллекции дисков. Поиски затянулись. Ничего, что подходило бы к атмосфере этого вечера или же, наоборот, могло бы ее улучшить, мне не попадалось.

— Ты лучше просто посиди со мной рядом, — сказала Альба, — Музыку, наверное, ставить не надо, давай просто поговорим.

«Да неужели! — подумал я. — Прямо вот сейчас она возьмет да и решит за меня половину моих проблем. Впрочем, почему бы и нет? После того, что она увидела, ей в самый раз будет счесть, что нам лучше расстаться. Пообщавшись с моими друзьями, она вполне могла сделать кое-какие выводы, и я в ее глазах уже не тот тонкий и ранимый юноша, каким она считала меня раньше. В конце концов, после этой сцены Альба имеет полное право решить, что мы друг другу не подходим или — так будет честнее — что я ее не достоин».

Вероятность того, что эта встреча будет для нас последней, несколько успокаивала меня. Как-никак, а при таком раскладе Альба будет в большей безопасности. В то же время в глубине души я не мог не признаться себе в том, что оказался не готов к расставанию с этой замечательной девушкой. По крайней мере, прямо сейчас — окончательно и бесповоротно. Ведь Альба действительно была единственным лучом света в моем сумеречном мире.

Мысленно пообещав себе с пониманием и уважением отнестись к любому решению, принятому Альбой, я подсел к ней на диван, как преступник, ожидающий приговора на скамье подсудимых.

Альба тяжело вздохнула, взяла меня за руку, слегка сжала ладонь и сказала:

— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, расскажи, что у тебя стряслось. Пойми, мне обязательно нужно знать, что с тобой происходит.

За последним «нет» неизбежно следует «да».

От этого «да» зависит будущее мира.

— Уоллес Стивенс —

Рассказ о том, что происходило со мной с того дня, как я вступил в «Retrum», дался мне нелегко и занял довольно много времени. Альба слушала меня как завороженная. Такие ужасы ей и в кошмарном сне не могли привидеться. В общем, если она до этого момента еще не решила, расставаться со мной или нет, то я непроизвольно делал ее выбор все более легким и очевидным. Аргументы в пользу того, что от меня нужно бежать как от огня, сыпались один за другим.

Когда я наконец-то договорил и замолчал, Альба надолго задумалась. Через окно мы увидели, как к нам в сад от соседей пробралась серая кошка, которая, в свою очередь, тоже стала внимательно следить за нами через стекло. В этот момент Альба тепло, по-доброму улыбнулась, а затем…

Ее лицо вновь приобрело мрачное выражение, и она осторожно спросила:

— Так, значит, ты и Алексия?..

— Да, мы были вместе, — честно ответил я.

Альба положила голову мне на плечо. Цветочный аромат ее духов заполнял тишину в гостиной, заменяя собой слова.

— А я ведь и не знала, что тебе так тяжело, — произнесла Альба чуть позже. — Намучился ты за это время — больше некуда. Не знаю, смогла бы я такое выдержать или нет. Знаешь, я хотела бы задать тебе один вопрос, но не знаю, можно ли.

— Конечно можно, задавай.

— Я хочу знать… Понимаешь, мне очень нужно понять, ты до сих пор…

Она так и не договорила эту фразу. По всей видимости, какая-то мысль, промелькнувшая в голове, заставила ее отказаться от вопроса, уже готового слететь с языка.

— Ты хочешь знать, люблю ли я ее по-прежнему? — договорил я за Альбу.

Она лишь молча кивнула.

Я с самого начала разговора решил, что не буду ничего от нее скрывать, и ответил так, как думал:

— Знаешь, сказать, что я забыл Алексию, перестал ее любить, было бы неправдой. Она единственная девушка, в которую я смог влюбиться с тех пор, как погиб мой брат. Кто знает, может быть, именно потому, что мы с нею так похожи, причем в худших, самых темных сторонах наших характеров, ей удалось заполнить ту пустоту, которая сжирала меня изнутри с четырнадцати лет. Вот почему, когда ее убили, я даже подумывал о том, чтобы свести счеты с этой жизнью. Но потом как-то так получилось… В общем, я понял, что мне нужно продолжать жить, чтобы найти преступника и отомстить за Алексию. Как я об этом узнал — лучше не рассказывать. И вот в самый разгар этих мрачных событий появляешься ты.

Альба убрала голову с моего плеча и заглянула мне в глаза. Я с удивлением увидел, что от ее зрачков по-прежнему исходит какое-то теплое умиротворяющее сияние.

Немного помолчав, она сказала:

— Но ведь мы уже были знакомы. Я стала твоим единственным другом во всей Тейе, правда?

— Да, но тогда между нами еще ничего не было.