Кольцо князя-оборотня - Екатерина Лесина

Уж лучше бы она оставалась ведьмой.

Только в машине Анастасия окончательно пришла в себя, об имевшей место истерике свидетельствовали лишь покрасневшие от слез глаза да сжатые кулачки. Закусив нижнюю губу, ведьма смотрела вперед. Егора так и подмывало сказать что-нибудь такое, веселое, чтобы она рассмеялась и успокоилась. Черт, это уметь надо так вляпаться!

– Это Толик хотел, чтобы мы в Греции отдыхали, – неожиданно сказала Анастасия.

– Толик?

– Мой муж. Он говорил, что два года пахал как проклятый и заслужил право на отдых. А тут еще путевки горящие, как раз три, для меня, Толика и Валентины. – Голос предательски дрогнул. Егор попытался сосредоточиться на дороге, нужно приказать ей заткнуться. Анастасия послушается, ей и самой не слишком хочется вспоминать, а уж Альдову ее воспоминания точно ни к чему. Но тогда зачем он продолжает слушать?

– У Толика своя фирма была, он постоянно работал, целыми днями работал, и ночью иногда, ты не подумай ничего такого, Толик мне не изменял, он никогда бы мне не изменил, он меня любил. И меня и Валюшку. Он так радовался, когда наконец получилось вырваться в отпуск. Мы все радовались. И Греция. Там очень красиво, солнце, море, зелени много, вино, архитектура, пляжи… Я непонятно говорю, да? Но я так запомнила, с вином и пляжами. А море еще холодное было. Май. В мае неудобно летать в отпуск, правда?

– Правда, – осторожно согласился Егор. Значит, вот какая у нее была семья, муж и ребенок. Муж все время работал, и ведьма ему верила. Верила без доказательств и оправданий, на слово, просто потому, что любила. И дружная семья собралась в отпуск. Сам Альдов в отпуск не ходил лет пять, наверное, а вероятно, и больше. Когда позволяло время – не хватало денег, когда же деньги перестали быть проблемой – не стало времени. Да и желания, зачем ехать куда-то с женщиной, которая тебя ненавидит и следит за каждым твоим шагом в ожидании повода, чтобы вывалить эту свою ненависть.

– Мы пробыли в Греции три дня. А на четвертый Толику позвонили, на фирме что-то произошло, и срочно требовалось его присутствие.

– Он решил улететь? – Егор понимал того, незнакомого ему мужчину, который очень беспокоился о своей работе, фирме, конкурентах и еще тысяче важных «деловых» вещей, Альдов и сам поступил бы точно так же.

– Да. А билетов не было. Только на следующий вечер, но Толика это не устраивало. Он спешил очень. Очень спешил, – задумчиво повторила она, глядя на дорогу. – Мы уже почти решили купить на завтра. Мы бы вместе полетели, я не хотела оставаться без Толика, мы с Валенькой и дома отдохнули бы… Как ты думаешь, если бы мы полетели тогда, ну, на следующий вечер… Я хочу спросить…

– Остались бы они живы?

Она кивнула.

– Не знаю. – Егор и сам хотел бы знать, осталась бы с ним Тома, если бы… Этих «если бы» имелась целая куча, и Альдов дико боялся, что кто-нибудь, ну хотя бы ведьма, заставит его отвечать на эти вопросы.

– Пророк… Он говорил, что все предопределено и, как бы мы ни хотели, не в наших силах изменить судьбу. Только я не понимаю, почему судьба пощадила тех туристов…

– Каких туристов?

– Немцы. Они слышали, как Толик ругался с девушкой, он требовал билеты, а она оправдывалась. Некрасиво было, и вообще. А немцы понимали по-русски, это были какие-то наши немцы, эмигранты, что ли? – спросила она у самой себя и самой себе ответила: – Не знаю. Они подошли и предложили Толику билеты. Два. Вылет через несколько часов. Они отказались продать один билет, только два, чтобы деньги не пропали, им зачем-то нужно было остаться в Греции.

– Твой муж купил билеты?

– А? Да, купил. Два билета. Себе и Валеньке. Она уже большая, старше пяти, ей отдельный нужен был. А Толику нужно было в Москву, я собиралась прилететь тем, другим самолетом, который на следующий вечер… Я их провожала. Валенька капризничала, я же думала только о том, что отпуск закончился, а мы так и не посмотрели Акрополь. Не успели. Даже когда они в самолет сели, я прикидывала, как провести вечер, чтобы не так обидно было. Знаешь, я ведь не сразу поняла, что все закончено. Это же как кино. Самолет рулит, разгоняется, взлетает, а потом вдруг падает. Раз и нету. Огонь был, дым был, а самолета не было. Только крылья. И хвост. – Анастасия приложила ладошку к стеклу. – Там тоже стекло было. Стена или окно, уже не помню, но видно было хорошо, и как взлетает, и потом. Мы все смотрели, я, и еще люди, людей было много, и все смотрели туда, на самолет. Это уже потом кто-то начал плакать, кричать, в обморок падать, врачи появились и полиция, а сначала все просто стояли и смотрели, как он горит.

– Может, посидеть где-нибудь? – предложил Егор. Он совершенно не представлял, что будет делать с ней дальше, ее рассказ многое изменил. Черт, ну почему она не оказалась какой-нибудь богатой идиоткой, стервой, которая бросила семью ради увлечения религией, почему она не осталась ведьмой, с ведьмой Альдов справился бы, к ведьме он уже привык.

– Нет, спасибо. Я… Ты извини, но мне нужно было кому-то рассказать. Я, когда прилетела, говорить вообще не могла, все вокруг бегают, успокаивают, предлагают развеяться, отдохнуть или, еще хуже, расспрашивают, а я ни на один вопрос ответить не в состоянии. Целыми днями сидела и думала о себе и об этих проклятых немцах с их билетами: ну зачем Толик их купил, и как было бы хорошо, если бы немцы разбились, а мой муж и Валенька остались со мной. Я в церковь пошла, а там все молятся и говорят о воле Божьей. Ну, скажи, Альдов, какая Господу надобность в смерти моей дочери? Или твоей? Никакой. Это все люди придумали, чтобы жить легче было. А я не хотела как легче, я хотела чуда, и Толика, и Валю. Мне какая-то бабка посоветовала сходить на кладбище, мол, поговорю с ними, там и отпустит. Она так и сказала: «отпустит»…

– А ты?

– А я не пошла. Мне страшно было представить, что они в земле, что их закопали, и все…

От этого ее «закопали» стало совсем плохо. А Анастасия все не умолкала.

– Я говорю «закопали», потому что совсем на похороны не похоже было. Цветы, люди в черном, священник, но все какое-то чужое, словно из кино. Ходят, разговаривают, сочувствуют… и репортеры тут же. Я не хотела похорон, это ведь как расписаться в том, что они мертвы и никакого чуда. И на кладбище поэтому не ходила. Андрей мне потом объяснил, что так нельзя было, что грех это большой и теперь они страдают. Я хотела помочь им, это я была виновата, что они умерли.

– Да ни в чем ты не виновата! Поняла?! Ни в чем ты не виновата!

Она кивнула, она всегда кивала, когда не знала, что ответить. Значит, не поверила, впрочем, Егор на ее месте тоже не поверил бы, он и на своем-то не верил всем тем оправданиям, которые придумывал, чтобы заглушить голос совести. Например, в то, что нужно было развестись с Томилой и забрать Юльку, или что виновата работа, загруженность и Томкина ненависть.

Черта с два. Он виноват. И ведьма тоже виновата, но совсем не так, как он думал.

– Выходи, приехали.