Люцифер и семеро козлов - Андрей Лупахин

прочь, сопровождаемый криками и проклятиями. Стикс, молча наблюдавший за происходящим, смотался за угол недостроенного дома.

— Тихо, тихо, — миролюбиво проговорил Геннадий. — Я тут подумал, что, наверное, четыреста тысяч — слишком уж маленькая сумма для такой реликвии как зубы Геббельса! Давайте, вы мне ещё четыреста тысяч принесёте, и потом я передам вам их лично в руки, а? Често-честно!

— Тебя от слова «честно» должно коробить, как… как одного моего знакомого при упоминании Бога, понял?! — проговорил Сеня, злобно посмотрев на сторожа. — Давай-ка прикажи этому меня отпустить!

— А мы договорились? Или…

— Да, да, договорились! Но если ты снова вздумаешь меня дурить…

Тут из-за дома вышла огромная чёрная собака размером с телёнка! Из пасти животного торчали длинные кривые клыки, а изо рта свисал длинный язык, с которого на землю капала слюна, шипя, словно масло на сковородке! Увидев жуткую образину, амбал, державший Сеню, разжал руки, испуганно пробормотав лаконичное упоминание женщины лёгкого поведения, вместо которого воспитанные люди обычно говорят слово «блин». Геннадий попятился, зацепился ногой за арматуру, торчавшую из земли, и упал, приземлившись на пятую точку.

— Нет, не договорились! — прорычала собака и, взглянув на побледневшего амбала, отправила того куда подальше: — Пошёл на хер отсюда!

Дружка Геннадия не пришлось упрашивать дважды — стоило только Стиксу предложить ему катиться на все четыре стороны, как он тут же воспользовался шансом сбежать от говорящего монстра. Тем временем зверь, прыгнув, повалил сторожа на землю и, капая слюной тому прямо на лицо, спросил:

— Итак, крокодил Гена, где зубы?

— А-а-а-а! Больно! — запричитал Геннадий, отворачивая физиономию от слюнного дождика, накрапывавшего из клыкастой пасти. — Ты… ты — кто?! Почему ты разговариваешь?!

— Много вопросов задаёшь, Гена, — недовольно прорычал Стикс. — Где зубы?! Отвечай, или ухо откушу!

— Откусит, откусит, — проговорил Сеня, — даже не сомневайся! Хотя, ты мне настолько сильно не нравишься, что я бы откусил тебе ухо вместе с головой!

— Да, здесь они, здесь! — беспомощно запричитал сторож. — Убери свою говорящую псину!

Бес убрал лапы, тихонько рыча, скорее для острастки хитрого сторожа, решившего почувствовать себя великим комбинатором и гением мошеннических действий — вряд ли Стикс решился бы откусить ему хоть палец. Хотя, кто его знает? Геннадий предпочел поверить мастодонту на слово, а не проверять на себе, насколько кровожадной может быть огромная говорящая собака. Музейный сторож трясущимися руками достал из кармана зубы и протянул бесу.

— Ему давай! — рявкнул Стикс, показав мордой на Сеню. — У меня, видишь ли, нет рук, хе-хе-хе!

— Давай сюда, — сказал тот, подходя ближе, и взял с трясущейся ладошки один золотой резец. — Остальные вернёшь в музей, понял? Понял, я говорю?!

— Понял, понял, — залепетал Геннадий, переводя взгляд то на Сеню, то на собаку.

— Ну и чего ты сидишь, любезный? — поинтересовался монстр. — Пошёл вон! Деньги можете оставить себе! Всё равно их у моего коллеги как у дурака фантиков!

Сторож поднялся с земли, озираясь. По испуганной физиономии «крокодила» Геннадия было видно, что он никак не может принять события, печальные для него, однако все же произошедшие. «Золотоискатели» в один голос выкрикнули грозный посыл на три буквы, и хитрец, наконец-таки сообразил — самое время валить, пока этот странный тип, оказавшийся заодно с ужасной псиной, не сменил милость на гнев. Сторож направился к чёртовой матушке на подкашивающихся ногах, а может, и туда, куда был послан, но это в общем-то и не важно. Обернувшись в третий раз, Геннадий увидел Сеню, показывающего средний палец.

— Тьфу! — собака плюнула с досады. — Чёрт тебя дёрнул в третий раз морду свою поворотить…

— А я же говорил! Ты проспорил! — довольно воскликнул Сеня.

— Ладно, уговорил, не пью, пока всё не закончится…

— Это, слушай, а ты откуда про крокодила знаешь?

— Пока ты дрых, по телевизору мультики показывали. Полчетвертого вроде!

— Хех, самое время для мультиков, блин…

Последний ингредиент для зелья, растворяющего оковы ада, был найден — самое время вернуться к Вельзевулову и приготовить магическое варево! Спрятав золотой зуб в нагрудном кармане, Сеня попросил Стикса превратиться в обратно в беса. Когда тот принял свой обычный облик, они направились к ближайшему дому посмотреть адрес и вызвать такси.

Дождавшись машину у подъезда кирпичной пятиэтажки, «золотоискатели» поехали в гости к Вельзевулову. Стальной конь быстро домчал их до частного сектора. Рассчитавшись и распрощавшись с таксистом, Сеня вышел из автомобиля и закурил.

— Прекращай дымить! Пошли к Карлу, закончим уже наше дело! — проговорил Стикс, потрясая цепью на ноге.

— Три минуты тебе погоду не сделают, — ответил Сеня, решив насладиться сигаретой от начала и до фильтра. — Знаешь, я тут на досуге подумал — мне кажется со стариком что-то не так!

— Да?! — воскликнул бес, ухмыльнувшись. — Даже не знаю… А что с ним не так? Подумаешь, видит всякую нечисть, вроде меня, держит в подвале телепортер в другие миры, проводит опыты в алхимической лаборатории, в которой установлено оборудование, обогнавшее всю современную науку лет на двести! Подумаешь, частенько путает русский язык и переходит на немецкий! Подумаешь, дал тебе рацию с эмблемой Аненербе, по которой можно переговариваться, находясь в разных мирах! Да что с ним может быть не так, Сенечка?! Типичный пенсионер, каких в России миллионы, етить-колотить!!!

— Ну хватит ёрничать, пойдём уже — сказал Сеня, бросив окурок в придорожную канаву. — Стоп! Погоди…

— Дошло, да?! Знаешь, вот сейчас ты меня, правда, расстроил — даже Вася оказался догадливее, хоть и баран бараном! Думаешь, он просто так за ордена с деда пытался спросить?

— Дак он…

— Точно не знаю, кто он, — перебил Стикс, — но уж поверь, определенное отношение к Аненербе имеет, — и предупредил: — Только ты сейчас «дедывоевальца» не включай, пожалуйста! Помни, без него все наши с тобой усилия не стоят и крышки от пузыря «Палёнушки»!

— Между прочим, деды…

— Да я знаю! — нетерпеливо воскликнул бес. — А ещё я знаю, что деды оковы ада не снимут и душу тебе не вернут, так что прояви благоразумие и не кати бочки на Карла, сердечно тебя прошу!

Внезапное озарение расстроило Сеню, когда тот понял, с кем его свела нелёгкая. Конечно, расстреливать за военные преступления он никого не собирался, однако былое отношение к Вельзевулову резко улетучилось, словно газы единорога, выпущенные из стеклянной пробирки или ещё откуда. Тем не менее, совесть требовала, как минимум, деликатно поговорить и расставить все точки над «ё».

Войдя в дом Вельзевулова, Сеня прошел в гостиную и увидел старика, развалившегося в кресле со стаканом дьявольского шнапса.

— О! Вы вернулись! — воскликнул