Бумеранг - Алёна Королькова

не обращать никакого внимания. Это было довольно трудно, ведь только слепой мог не заметить, как пристально он наблюдал за ней. Каждое её движение было уловлено его взглядом, когда они находились рядом. Вероятно, Люк чувствовал вину за её травмы.

Пару раз Эми пересеклась взглядами с Дэнни, и оба в неловкости отворачивались.

С Харландом всё обстояло иначе. При первой встрече после того, как Эми смогла подняться на ноги, он не постеснялся высказаться в шутливой форме о том, что она теперь «решила пополнить сообщество инвалидов». Но Эми больше не поддавалась на его издёвки. Теперь он был, очевидно, единственным, кто её ненавидел, поэтому девушка могла расслабиться.

Её радовало, что Алекс был к ней добродушен. Казалось, они стали неплохими друзьями. Несколько дней подряд он заходил к ней в любое свободное время и развлекал непринуждённой беседой, отвлекая от болезненных ощущений. Пару раз заходил и Люк. Он просто узнавал о состоянии её здоровья, чтобы «сообщить об этом Карлосу», который и сам по несколько раз на дню навещал Эми.

Один раз Эми довелось пообщаться с Джеком. Она чувствовала вину перед ним, но он заверил её в том, что не держит зла.

«Уверен, ты сделала всё, чтобы ей помочь», — так он сказал.

И в целом не выглядел сильно подавленным. Конечно, грустил, но на похоронах вёл себя крайне сдержанно. Возможно, они были не такими близкими друзьями, как считала Эми.

— Возможно, кто-то хочет сказать что-нибудь на последок? — спрашивал Маркус у людей, когда тело погрузили в яму.

Сначала все молчали, прогоняли в голове мысли. Многим было, что сказать, но не все решались — боялись не сдержать эмоции.

— Я скажу, — все взгляды обратились к Дэнни. Он не смотрел на других. Он смотрел на белую простынь, под которой покоилось изуродованное тело девушки. — Жалеть сейчас о своих словах, сказанных в её стороны, было бы лицемерием… Но я всё равно жалею… Дина была очень добрым человеком. Искренним… Она приносила что-то хорошее, веселила всех. В общем, была лучом света что ли… Не знаю, что ещё сказать… Надеюсь, что в том мире она будет счастлива.

Что-то добавил Мэйсон, что-то — Кэри. А Джек так и не решился. Но его никто и не винил за это.

Эми чувствовала необходимость сказать что-то и от себя. Это желание возникло само собой. Все молчали. Она посмотрела на Маркуса.

— Можно? — спросила она шёпотом у него, а тот кивнул. Все взоры теперь были обращены к ней. — Знаю, что меня здесь многие не любят. Но Дина была одной из немногих, кто относился ко мне хорошо. И относится, — взглянула она на Алекса, а он в поддержке улыбнулся ей, поджав губы. — Для меня это было неожиданно. Особенно, когда она вместе с Джеком предложила мне сесть с ними… Для кого-то это ничего не значило бы… Но для меня — да… Мне жаль, что я недоверчиво относилась к ней… Да, мы не общались близко, но… она оставила определённый след в моей памяти… И… Я сожалею, что не смогла ей помочь… — голос становился всё тише.

Все видели, что она была на грани. Люк помнил, как тяжело она перенесла смерть Дины. Он боялся, что это повторится вновь.

Он хотел было подойти к девушке и увести её, но его опередил Алекс.

Юноша встал ближе в ожидании окончания речи.

— Она этого не заслуживала, — теперь голос становился ещё и тоньше. Из глаз потекли слёзы. Все с удивлением и жалостью смотрели на неё. — Мне так жаль… Правда… Я пыталась… пыталась… Если бы не тот капкан… Простите меня… Простите, что я не смогла…

Нервы больше не выдерживали, она развернулась и, хромая, направилась в сторону своего дома. Алекс торопливо шёл рядом, придерживая девушку.

Остаток дня прошёл в трауре.

На четвёртый день девушка уже себя чувствовала в разы лучше. По крайней мере, физически. Даже могла аккуратно ступить на больную ногу. В тот же день произошла крайне неприятная вещь.

— Что-то срочное? — Карлос зашёл в кабинет Маркуса спустя несколько минут, как тот вызвал его, и увидел там Харланда.

— Вообще-то, да, — сказал Маркус, сев за свой стол и сцепив руки в замок.

В воздухе повисла тишина, из-за чего Карлос недоумённо взглянул на Харланда, который выглядел вполне спокойным.

— Не буду я томить. Давайте сразу к делу, — заявил Марк и сделал глубокий вдох, явно приготовившись сказать всё на одном дыхании. — На собрании, которое я отменил по причине плохого самочувствия Люка я должен был провести голосование по поводу предстоящей вылазки. На следующей неделе я хочу отправить группу в соседний город на поиски топлива на заводе.

— Что? — Карлос не дал договорить и выглядел крайне удивлённым. — В Красной точке?.. Подожди… Я понимаю, что сейчас у нас явные проблемы с топливом, но это большой риск. Что сказали Люк и Эми?

— По этой причине я вас и позвал.

Харланд скрестил руки сзади и нервно пружинил на носках.

— По поводу Эми… Её я хочу всё же вернуть в Совет. Она, скорее всего, точно будет против поездки. Заодно проверим, услышала ли она меня по поводу конфликтов. А что касается Люка… Я хочу отстранить его от этого задания.

— Что? — Карлос всё сильнее поражался, но сохранял уравновешенный вид. — Марк, да что с тобой такое сегодня? По какой причине?

— А, по-моему, это очевидно, — Харланд слегка наклонил голову и взглянул на Карлоса. — Он мог нас всех подставить с теми бандитами. Мы ведь до сих пор не знаем, кто они, сколько их, каковы были их планы. А всё почему? — он медленно шагал по кабинету, растягивая слова. — Потому что Люк убил их обоих. А что, если они были не одни? Что, если их банда придёт нам мстить?

— И как, по-твоему, это связано с заданием?

— Легко и просто. Люку не следует доверять большую группу. Что, если он снова пойдёт не по плану? Тогда на кону уже будет не одна жизнь, а жизни нескольких десятков людей.

Карлос не смог сдержать усмешку.

— Ты сам-то себя слышишь?

Маркуса это взбесило. Он обратился к доктору с явной враждой:

— Тебе смешно?

— Да, мне смешно, Марк, — ответил Карлос, сжав губы и слегка выдвинув вперёд нижнюю челюсть. — Я могу попросить Харланда выйти на пару минут?

— Нет. Я планировал провести беседу с вами двумя. Поэтому, если есть, что сказать, то говори при нём.

Карлос посмотрел на Харланда, который, по обыкновению, стоял с самодовольным видом, а потом обратил речь к Маркусу:

— Хорошо. Скажи мне, почему