Почти нормальная семья - Маттиас Эдвардссон

Я посмотрела ей прямо в глаза. Ничто не указывало на то, что Линда говорит неправду.

– Когда мы познакомились, я училась, но он убедил меня бросить учебу. Он счел, что мне будет лучше работать в его фирме. Образование мне ни к чему. Уже на этом этапе мои родители начали волноваться за меня, и тогда он вынудил меня разругаться с ними. Потом мы перестали общаться с моими друзьями. Всегда находилось какое-то объяснение. Когда я говорила, что мы приглашены в гости к кому-нибудь из моих друзей, выяснялось, что Крис как раз собирался сделать мне сюрприз – пригласить на уик-энд в Прагу. И так каждый раз. Наконец у меня совсем никого не осталось. Только Крис.

Я вспомнила фотографию с обложки в «Фейсбуке». Они выглядели такими счастливыми – она и Крис. Может быть, все это придумано задним числом? Жестокая и расчетливая месть?

– Постепенно вся моя жизнь стала вращаться вокруг Криса, – продолжала она. – Как он и хотел. И он начал потихоньку порабощать меня.

На улице появился автобус, из-под колес во все стороны летела вода. Я обернулась к Амине. Понимала, что она так поступила из заботы обо мне, но все же мне было сложно все это воспринять. Что она себе думала? Просто так взять и свалиться как снег на голову в сопровождении Линды Лукинд. Неужели Амина доверяет этой женщине?

– И с тобой он поступит точно так же, – сказала Линда, встряхивая свой зонтик. – Он маниакально подозрителен. Поначалу я этого не понимала, но после нескольких месяцев он показал свою ревность. Он желал знать, что я делаю, с кем и где нахожусь. А в конечном счете это он мне изменил.

Мне вспомнились слова Криса: «В эмоциональном плане, хотя ничего не было».

– Я обнаружила в его телефоне эсэмэску. От девушки, которую мы оба знали. Ее я считала своей подругой. Было совершенно ясно, что` между ними происходит, но когда я спросила Криса, он ударил меня о стену.

Она сложила зонтик и посмотрела на улицу:

– В результате у меня был разрыв селезенки. В больнице мы наврали, что я упала с велосипеда.

Нет. Крис не склонен к насилию.

– Когда это произошло?

– Прошлой зимой. Незадолго до Рождества.

Крис рассказывал, что только этой весной повстречал другую и расстался с Линдой.

– Почему ты не ушла от него?

– Это не так просто. Мне трудно тебе объяснить, но он как будто владел мною. Я все время боялась. После того как он ударил меня в первый раз, возник как бы эффект кетчупа. Каждый раз я обещала себе, что такого больше не повторится, но он… Никогда не прощу себе, что осталась с ним.

Она зажмурилась. Дождь или слезы текли по ее лицу? Амина осторожно тронула меня за руку, словно прося прощения.

Был ли у меня выбор? Вне зависимости от того, правда все это или нет, я не могла больше встречаться с Крисом. На самом деле глупо было дать всей этой истории зайти так далеко. Правда, он интересный, сексапильный и при деньгах, но с меня довольно. Не выношу такого драматизма.

– Ты открыла ящик? – спросила Линда.

Я кивнула.

– Крис заставил меня пойти на такое, чего я на самом деле не хотела. Он сказал, что если я действительно люблю его, то должна доказать это. Когда же я наконец решилась сказать «нет», он пришел в ярость. Он связал мне руки за спиной и запихнул мне в рот мячик. Я еле могла дышать.

Я рефлекторно сделала глубокий вдох. Воспоминания сверкнули в голове как молния.

– Он насиловал меня. Наверное, ему хотелось, чтобы я сопротивлялась. Именно это доставляло ему удовольствие. Тут я все поняла.

Я подумала о нежных руках Криса в ванне Гранд-отеля. О воде, ритмично ударявшейся о наши тела. Слова Линды никак не подходили к тому Крису, которого знала я.

– Почему ты не обратилась в полицию?

– Я обратилась, но следствие вскоре было закрыто. Мама Криса – профессор юриспруденции, знает каждого судью и прокурора в этой стране. Крис – успешный предприниматель и миллионер. С какой стати кто-нибудь поверил бы мне?

– Когда ты подала заявление в полицию? – спросила я.

Линда переминалась с ноги на ногу:

– В апреле.

– После того, как ты бросила его? – спросила Амина.

Линда кивнула.

– После того, как ты бросила его? – спросила я. – Или наоборот?

На мгновение она закрыла глаза и вытерла щеку.

– Наоборот, – чуть слышно проговорила она.

Я сплюнула на тротуар. Передо мной свернул еще один автобус, и женщина с чемоданом отскочила, когда брызги из-под колес полетели на тротуар.

– Вон мой автобус, – сказала я и побежала за ним.

– Почему ты так резко отреагировала на мои слова при нашей прошлой встрече?

Ширин тянет к подбородку уголок своей пестрой шали, не сводя с меня глаз.

На мое упорное молчание она задает один вопрос за другим:

– Тяжело об этом думать? Может быть, станет легче, если об этом поговорить?

Я вздыхаю. Не знаю, зачем я сюда пришла. Я могла бы снова притвориться больной, дико протестовать или сопротивляться.

– Тебе знакомо такое понятие – «любитель острых ощущений»?

Скрестив руки на груди, я смотрю в одну точку за спиной Ширин. Пусть не думает, что все хорошо и супер. Она обещала отказаться от предубеждений против меня и тут же сделала вывод, что я говорю о Крисе, когда я спросила о мании контроля.

– Ученые обнаружили, что некоторым людям требуются особенные стимулы, чтобы испытать удовольствие. Их обычно называют «любителями острых ощущений», – говорит она. – Например, некоторые занимаются экстремальными видами спорта – альпинизмом или прыгают с тарзанки. Но бывает и так, что человек ищет рискованных отношений и хорошо себя чувствует в состоянии конфликта.

Я напускаю на себя равнодушный вид, хотя, конечно же, слушаю навострив уши.

– С ним все было так увлекательно, да? С Кристофером Ольсеном.

На этот раз она произносит его имя значительно осторожнее – сидит с прямой спиной, вероятно держа палец на кнопке тревоги.

– Ну хватит уже, – вздыхаю я.

– Ведь ты любишь острые ощущения, не так ли?

Я громко фыркаю.

– Мне нравится, как ты анализируешь. Правда. Если мне когда-нибудь понадобится психотерапевт, я сразу же позвоню тебе.

Теперь я смотрю ей прямо в глаза.

– Твой юмор… – произносит она.

– Защитный механизм, правда?

Она не отвечает.

«Наконец-то, – думаю я. – Наконец-то она от меня отстала».

Вернувшись к себе в камеру, я лежу, растянувшись на кровати, и разглядываю пятно на потолке, пока оно не начинает расти, оживает и превращается в оптическую иллюзию с тусклыми узорами.