Ваниль и шоколад - Звева Казати Модиньяни

– О чем идет речь? – спросил он.

Доктор Лоренци была опытным гинекологом, и раз уж ей требовалось его мнение, это означало, что дело и вправду плохо.

– Молодая женщина. Две нормальные беременности. Между прочим, пациентка Вивиани: дисфункция яичников, киста. Сюда доставлена мужем, он утверждает, что у жены возникли внезапные острые боли в животе. Кровотечение, – в телеграфном стиле объяснила доктор Лоренци.

Дисфункция яичников и образование кисты были явлением довольно распространенным. Мортимер знал, что Пепе тоже этим страдает.

– Ты сделала УЗИ? – спросил он вслух.

– Сразу же. Выявила большую кисту на левом яичнике. Муж говорит, что последнее ультразвуковое исследование было сделано полгода назад и особых отклонений не выявило. Сейчас она в болевом шоке. То и дело теряет сознание, – объяснила коллега-гинеколог. – Общая картина для меня не ясна. Не нахожу связи между кистой, обширной кровопотерей и острой болью. – С этими словами доктор Лоренци толкнула дверь смотровой, в которой находилась пациентка.

– Сейчас я ее осмотрю, – сказал Мортимер, подходя к каталке, на которой лежала женщина. Вдруг он побледнел и замер, потрясенный. – Господи! Пепе, что с тобой? – прошептал он, склоняясь над ней.

Всего два часа назад он держал ее в объятиях – горячую, страстную, полную жизни.

– Ты ее знаешь? – спросила коллега.

– Достаточно хорошо, чтобы понять, что с ней случилось, – проговорил Мортимер, сдергивая покрывавшую ее голубую простынку. Пальпируя живот, он мгновенно нашел болевую точку.

– Хочешь взглянуть на УЗИ? – спросила доктор Лоренци.

– Да, хотя я и так знаю, – ответил он. – Скажи, чтобы готовили операционную. Я приступаю немедленно.

– Но в чем дело? Что я упустила? – повторила она.

– Вот, смотри, – объяснил он, показывая ей снимок, – большая киста дала кровотечение в брюшную полость. Этим объясняется острая боль. Внутреннее кровотечение вызвано гормональным расстройством. – Он взялся за каталку и выкатил ее в коридор.

– Погоди, Теодоли, я позову медсестру, – сказала Лоренци, следуя за ним по коридору к лифту.

– Оставь, времени нет. А ты найди мне лучшую хирургическую сестру и анестезиолога. Канциани на месте?

Мне нужен он, – Мортимер отрывисто отдавал распоряжения, пока двери лифта не закрылись.

– Это все я виноват, только я один. Прости меня, Пепе, – шептал он, гладя любимое лицо. Он не знал, как выразить всю свою нежность к ней, страх за нее, сочувствие к ее боли.

Двери лифта открылись на этаже, где помещалось хирургическое отделение. Раймондо у лифта уже ждала операционная сестра.

– Канциани уже прибыл. Бежит сюда, – сообщила она.

Раймондо рассеянно кивнул. Сестра уже держала наготове стерильный халат, шапочку и маску. Он надел сабо и начал мыть руки.

– Мои дети, – прошептала Пенелопа, очнувшись и вспомнив, что оставила их дома одних глубокой ночью. Мортимер склонился над ней. – Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она.

– Хочу тебе помочь, – ободряюще улыбнулся он в ответ.

– Я умираю, да?

– Ты и вправду думаешь, что я дам тебе умереть?

– Прошу тебя, успокой моего мужа. Он где-то здесь. Он в отчаянии. Андреа… Он такой ранимый… – шептала она.

– Я все сделаю. А теперь постарайся расслабиться, – ласково проговорил он.

Тут появился анестезиолог.

– Надо измерить давление, – распорядился Мортимер.

Доктор Канциани принялся хлопотать вокруг больной.

– Давление падает, – тихо сообщил он хирургу.

– Сделай что-нибудь. Надо поднять давление.

– Могу я узнать, что со мной? – еле слышно спросила Пенелопа.

– Придется сделать тебе небольшой разрез. Надо освободить пережатую кисту. Это она доставляет тебе столько неприятностей. Надо остановить кровотечение. Поэтому я сделаю тебе выскабливание. Часа не пройдет, и ты будешь как новенькая, – успокаивал Пенелопу Раймондо, давая знак ассистентке, чтобы готовила наркоз.

Пенелопу перенесли на хирургический стол, она ощутила укол в руку, из бесконечного далека до нее донесся голос Мортимера:

– Сейчас ты уснешь. Увидимся, когда проснешься.

Пред ее глазами поплыли круги, потом Пенелопа увидела своих детей, спокойно спящих в своих кроватях, потом все исчезло.

Медсестра обработала живот уснувшей Пенелопы йодом, ассистент выделил и ограничил зону надреза. Мортимер был готов.

– Давление? – спросил он.

– Восемьдесят на сто двадцать, – ответил доктор Канциани. – В порядке.

Мортимер сделал глубокий вздох и протянул руку в резиновой перчатке.

– Скальпель, – отрывисто произнес он.

Быстрым движением он сделал разрез. Ассистент мгновенно осушил выступившую кровь. Мортимер увидел пульсирующие внутренности и безобразную кисту в брюшной полости, заполненной кровью. Надо было быстро принять верное решение.

Теодоли не хотел подвергать риску способность любимой женщины к деторождению и выбрал единственно верный путь.

– Я сделаю резекцию кисты, – объявил он и сразу же обратился к анестезиологу: – Как там давление?

– Поддерживаю на должном уровне. Но ты все же не медли, – ответил тот.

Мортимер последовал совету. Он действовал быстро и точно: произвел выскабливание матки, идеально зашил место резекции и внешний надрез.

Время от времени сестра утирала ему пот со лба. За полчаса он осуществил чистую операцию, маленький хирургический шедевр.

Медсестра взяла пластырь, чтобы заклеить шов.

– Оставь, я сам, – сказал Мортимер. Он бережно наложил пластырь на кожу.

Тем временем ассистент освободил пациентку от маски и ввел в вену иглу капельницы.

– Приготовь мешок со льдом, – повернулся к сестре Теодоли.

Пенелопу переложили на каталку. Он сам наложил на ее живот мешок со льдом и стал наблюдать за постепенным пробуждением.

– Давление? – спросил Мортимер у Канциани.

– В норме.

Он наклонился над ней и легонько провел пальцами по ее щеке.

– Пепе, ты меня слышишь? Она издала слабый стон.

– Прекрасно. Можете отвезти ее в палату, – распорядился Мортимер, срывая с себя маску и перчатки.

– Ее муж ждет в коридоре, – напомнил ассистент. – Кто будет его успокаивать? Ты? Бедняга еле жив от страха.

Меньше всего на свете Мортимеру хотелось встречаться с Андреа, но это был его долг, он не мог уклониться. Поэтому он энергично распахнул дверь и шагнул в коридор, там он увидел довольно молодого мужчину весьма приятной наружности. Сейчас на его лице было написано отчаяние.