Чудесам нет конца - Роберт Ирвин

Бастард рассказывает эту историю о смерти и судьбе с наслаждением. Но когда он заканчивает свою повесть, Эдуард выражает недоумение:

– Почему большинство ваших слушателей хочет, чтобы Хаген выжил? Он был убийцей. Месть Кримхильды справедлива, и все же многие за этим столом желают ему избежать мести. Лично я верю в благо мести, и Уорику с Кларенсом предстоит об этом узнать.

Ричард, которому безразличны романы и который читает только жития святых, говорит:

– Да, почему нас вообще должна волновать судьба Хагена? Его не существует. Он живет только в цепочке слов, вышедших из уст сира Антуана.

Бастард чувствует себя неловко. Он уверен, что Хаген – реальное историческое лицо. Ведь это единственный знаменитый бургундец, кроме, разумеется, святого Либерта из Синт-Трёйдена.

У Энтони тоже есть претензия:

– Лучше бы легенда была как картина, чтобы мы смотрели на людей в ней и на землю, которую они населяют. Кримхильда хороша собой? Хаген был уродлив? А Венгрия, какая она? Такое ощущение, будто ужасные дела, о которых вы нам рассказывали, вершились в густом тумане.

И Ричард не собирается успокаиваться. Он утверждает, что история нибелунгов повествует не просто о несуществующих людях, но еще и о неприятных и жестоких людях. Единственный положительный персонаж тут Аттила, и что он получил в награду – лишился жены и сына. Спор разгорается все больше, и к нему присоединяются Гастингс, Сэй и Грутхусе. Господа полностью согласны, что, вопреки словам Ричарда, Эдуард прав и месть в этом случае добродетельный поступок. Энтони особенно ратует за отмщение казни отца. Мир дело хорошее, но сначала надо отомстить.

Затем Эдуард говорит:

– Хаген больше стремился к славе, чем к долгой жизни.

– Какая слава в убийстве юнца Ортлиба? – откликается Ричард и добавляет: – Я слышал, в Саутгемптоне граф Вустер повесил двух мальчиков, потом их сняли и четвертовали. Наверняка это был ужасный поступок, и Бог вскоре наказал графа. – Ричард мимолетно улыбается и продолжает: – Бывало, граф любил погладить меня по горбу. Говорил, на удачу. Но, похоже, маловато он гладил.

– В конце концов, все люди наказаны Богом, ибо мы все умираем, – говорит Энтони. – Конец Типтофта, как и Хагена, был мужественным. Мы все, собравшиеся здесь, находимся под смертным приговором. И наша единственная надежда – достойно уйти из жизни.

– За исключением вас, возможно, ведь вас уже убили в битве на Вербное воскресенье, и вы вернулись обратно, – подчеркивает Эдуард, и Энтони замечает, что все уставились на него, словно на какого-то уродца.

– Нет, каждый из нас обязательно умрет, – говорит Энтони. – И раз Англия потеряна, все мы умрем на чужбине.

При этих словах Эдуард и Ричард начинают рыдать, и Энтони вместе с большинством сидящих за столом присоединяются к ним. Затем Эдуард встает, и благородные лорды, грустные и смущенные, следуют за ним прочь из обеденного зала. По пути Энтони думает, что через день-два попросит у Эдуарда разрешения покинуть его и отправиться в паломничество. Не хочется умирать в Голландии. Лучше уж тогда в Иерусалиме.

Но внезапно из Англии приходят вести получше. Поскольку Уорик сам присягнул на служение Ланкастеру, он обязан вернуть ланкастерским лордам их земли, и ему придется сначала отобрать их у бывших сторонников, кому Эдуард передал угодья и титулы в их бытность йоркистами. И еще новость. Людовик решил, что настало время для нападения на Бургундию, и Уорик обязан присоединиться к нему в альянсе против герцога Карла. Грядущая война с Бургундией не радует лондонцев и жителей Восточной Англии, торгующих тканями.

Всего через несколько дней Великий Бастард Бургундский снова появляется в Гааге, но уже с другим сообщением от Карла. Теперь герцог готов предоставить Эдуарду корабли, деньги и наемных солдат, чтобы тот как можно скорее вторгся в Англию.

Они отправились в путь из Флиссингена небольшой флотилией судов, предоставленных герцогом Карлом. Бури раскидали корабли, и флотилия Энтони достигает английского побережья в Пауле. Выбравшись на берег, Энтони припадает к гальке и целует ее. Затем он ведет свой отряд на юг в Равенсер, в устье Хамбера, где в почти разрушенной гавани стоят корабли Эдуарда, и туда же Ричард Глостер уже привел людей со своих кораблей. Чем закончится их поход, никто не знает, и день кажется Энтони зловещим, поскольку Равенсер выглядит мрачным. Город был заброшен в 1362 году после большого потопа, и бо́льшая его часть сейчас под водой, лишь иногда какой-нибудь шпиль мелькнет над серыми перекатывающимися волнами. Однако Эдуард, который стоит на узкой песчаной косе – все, что осталось от земли Равенсера, – очень оживлен. Он рвется в бой и даже вроде немного похудел.

Но их высадка прошла на севере, где многие поддерживают Ланкастера. Если Эдуард объявит, что прибыл за короной, в этих землях он встретит исключительно враждебное отношение. Поэтому официальная версия заключается в том, что Эдуард намерен вернуть себе лишь Йоркское герцогство, которое по праву наследования получил от отца. Когда Эдуард добирается до Нортгемптона, к нему присоединяются четыре тысячи сторонников лорда Гастингса. Чуть позже он неожиданно встречает на дороге Кларенса, и тот, упав на колени перед Эдуардом, просит у него прощения. Эдуард поднимает его, и братья обмениваются поцелуем примирения. Никаких признаков Уорика нет. И, хотя он дал Лондону указание не пускать Эдуарда, никакого сопротивления нет, и Эдуард с триумфом подъезжает к собору Святого Павла, чтобы воздать благодарение. Горожане воспринимают Эдуарда однозначно: как безусловного короля Англии.

Около собора Святого Павла его дожидается под охраной Генрих. Они обмениваются рукопожатиями, и Генрих говорит:

– Мой кузен из Йорка, добро пожаловать. Знаю, в ваших руках моя жизнь вне опасности.

Насчет Генриха отдан приказ: опять запереть его в Тауэре. Затем Эдуард направляется в Вестминстерское аббатство, чтобы его снова короновали. Элизабет с ребенком, которого он еще не видел, ждут его там. Неожиданно Энтони замечает выходящего из аббатства Рипли. У алхимика с собой забальзамированная Голова, которая уже никогда больше не заговорит.

– Мне одиноко без Говорящей Головы, – признается Рипли. – Милорд, не прогуляетесь со мной в сторону Тауэра? Так чудесно снова видеть вас.

Поскольку Энтони не прочь узнать, что произошло в Англии за время его изгнания, он соглашается. Некоторое время Рипли говорит о политике и странной коалиции ланкастерцев и отколовшихся мятежных йоркистов, которая пыталась управлять страной до настоящего момента. Затем он, по обыкновению, принимается рассуждать о будущем. Придется побиться, чтобы решить все вопросы.

Тут Энтони, которого преследует сон о Великой Овце, пожирающей Англию, вспоминает, что прошлой ночью ему снилось, как Эдуард с оружием в руках выступил против Великой Овцы, но его вместе со всей армией уничтожило ее громогласное блеянье, смявшее людей, лошадей, деревья и дома. Он боится, что это плохой знак: какой бы ни была встреча с Уориком, добром она не кончится. Получается, сон предостерегает его от этого сражения?