Мой голос за тебя - Эйми Эгрести

В глубине души Бёрди была рада наконец оказаться дома в одиночестве. Она налила себе стакан вина, выключила телевизор и, усевшись на диван, с телефоном в руке стала наблюдать за комнатой Бака. Она видела, как он появился почти сразу после их ухода. Видела, как он переодевается, сменив костюм на любимые спортивные брюки и футболку с надписью «Джорджтаун», явно новую, она была уверена.

Бёрди сделала несколько звонков, отправила несколько писем — и пропустила несколько кадров. Вернувшись к шоу — действие разворачивалось бесконечно медленно, — она обнаружила Бака лежащим в постели, одного. По комнате скользили отблески от экрана включенного телевизора. А на ее телефон пришло сообщение:

«Бёрди, я оставил для тебя записку на кровати».

Страх и волнение одновременно охватили Бёрди. Она быстро побежала наверх, в спальню. Он что, заезжал днем? Но помощница по хозяйству, которая провела здесь почти весь день, ни словом об этом не обмолвилась. Возможно, Бёрди в это время как раз была в «Уотергейте»? Ничего не найдя на покрывале из бутика «Фретте», она сдернула его, затем сбросила одеяло, простыню, мягкие подушки — Бак всегда жаловался, что они маловаты. Безуспешно.

В конце концов она написала ему:

«Очень интригующе, но я ничего не вижу. Ты проник сюда сегодня?»

Он тут же ответил:

«Я не из тех, кто занимается такими делишками. Проверь монитор…»

Внутри у Бёрди все похолодело. Она снова вернулась к камере. Теперь в комнате Бака горел свет. Он стоял перед камерой и махал рукой, показывая на спинку кровати, на которой закрепил несколько листов бумаги, исписанных огромными буквами:

Бак улыбался прямо в камеру.

А потом он отправил ей очередное сообщение:

«Я знаю, ты была в номере — здесь повсюду пахнет твоими духами. Потом я обнаружил камеру. Очень умно. Не знаю, чего ты ожидаешь, но вряд ли найдешь то, что ищешь».

Бёрди медлила с ответом. А что она могла сказать? Никогда еще она не оказывалась в подобной западне.

«Тебе есть чем гордиться», — написала она наконец.

«Ну, я горжусь, но не слишком. В моих шоу нет ничего нового. Надо что-то делать. Доброй ночи, Бёрди».

«Доброй ночи, Бак».

Он выключил свет, но не потрудился выключить камеру. Бёрди смотрела на него, пока он не заснул, а затем и сама задремала на диване, с телефоном в руке.

Прохладным ранним сентябрьским утром Джей послал Бёрди заметку на просмотр — до того, как разметить ее на сайте. Начиналась она просто:

«Тайна раскрылась…»

Необычайно жаркое лето подходило к концу, Скай вернулся к участию в кампании — после, пожалуй, худших за все ее время «каникул». Они с Джеем почти не виделись, а в считаные часы вдвоем были очень напряжены. Возможно, Скай и вправду страшно устал и нуждался в отдыхе. Джей никогда не умел держать удар — и нехотя признавал, что, пока Скай оставался в Вашингтоне, чувствовал себя скованно и неуверенно.

Когда тот уехал, настроение Джея изменилось. Он стал сердитым, решительным и работал на удивление эффективно. Его самого поражало, как круто он справляется с делами, не считаясь ни с кем и ни с чем. Джей всегда гордился своей репутацией мягкого начальника и управлял отделом используя скорее пряник, чем кнут. Теперь кнут вышел на первый план, а пряник стал редким угощением. Обзоры, которые он выпускал, вызывали всеобщий восторг. Но Джей все равно был несчастен.

Он закончил отзыв на статью о Джареде Лето: «Ты вложил в текст бешеную страсть, но в нем нет ни капли юмора. Иисусе, отчего же ты так серьезен? Добавь красочности в описание вашей с Джаредом велопрогулки по городу. Даю тебе полчаса».

Мэдисон потянулась, наклонила голову в одну сторону, потом в другую, зевнула и взяла телефон, просматривая письма и стараясь отключиться от театральных выкриков Хэнка на трибуне.

— Опять Сирия?! — кричал он своим помощникам. — Ради всего святого, давайте о чем-нибудь другом!

— Мы сможем двинуться дальше, когда вы сформулируете свою позицию, сэр, — упрямо сказал его новый старший советник.

— Да чего вы от меня хотите?! Просто скажите, что я должен говорить.

Мэдисон было больно наблюдать за этим. Она сосредоточилась на сообщении Генри. Уже начался футбольный сезон — второй вид спорта, в котором сын преуспевал.

«Удачи в игре! Вперед, „Биг Блю“!»

Потом она написала Джемме:

«Привет, моя сладкая! Встретились ли тебе сегодня по дороге бабочки или белки?»

Первые дебаты, насколько поняла Мэдисон, закончились не очень хорошо. Однако Хэнк настаивал, что победил в них. Он все время дергал галстук, гримасничал и повторял:

— Я собираюсь все изменить. Дайте мне шанс. Вам всем понравится.

Этого хватило, чтобы даже Мэдисон сообразила, что выступил он слабовато.

Сейчас они решили делать все по правилам, по указке аппарата. А это означало часами просиживать в танцзале отеля в Сент-Луисе и смотреть, как Хэнк закатывает глаза, делая вид, что сыт по горло вопросами, в которых даже не дал себе труда разобраться. Вчера Мэдисон попыталась улизнуть в Нью-Йорк, но Хэнк тут же заявил, что она ему просто необходима. Дебаты сделали его очень нервным.

Внезапно Майк сорвался с места и подскочил к ней так, словно в здании начался пожар:

— Мне нужен твой телефон! Сейчас же! Мэдисон!

— Майк, ради всего святого, что ты вытворяешь? — спросил Хэнк.

Уставшие члены аппарата радостно воспользовались передышкой.