Элита. Взгляд свысока - Ирина Волчок

Телефон в руке затрясся. Мысли ее научился читать, что ли? Кто там у нас на этот раз? Хозяйка 1. Очень хорошо. У нас еще не кончился запас соли, пригодной для посыпания душевных ран.

— Ксения Леонардовна! — закричала она в трубку с радостным волнением. — Это вы! Вы живы! Я знала, что они ошиблись!

— Перестаньте, Александра, — с досадой сказал Хозяин… Брянскому волку он хозяин. — Вы же знаете, что этот телефон давно у меня.

— А, да, вы говорили… — Александра горестно вздохнула. — Вы забрали его у Ксении Леонардовны незадолго до ее гибели… Владимир Сергеевич, а зачем вам ее телефон был нужен? Или по принципу «не пропадать же добру»? В хозяйстве все пригодится, да? В вашем маленьком, но налаженном хозяйстве… Экономия — закон экономики?.. Копейка рубль бережет?..

— Ладно, вы меня ненавидите, я понял, ладно… Но при чем тут Настя? Она скучает… не просто скучает, а… Насте плохо! Вы можете это понять? Она думает, что это я виноват, что вы ушли… Хорошо, виноват, да. Да, я признаю. Глупостей наворочал. Признаю. Ну, вы довольны? А вы решили, что я виноват в том, что Оксана… Вы не правы. Вы ошиблись. Честное слово. Это вы потому решили, что относитесь ко мне плохо… Ко мне. Пусть. Но при чем здесь Настя? Она страдает! Ребенок не должен страдать из-за ошибок родителей!

Дети за родителей не отвечают. Ну да, она это много раз слышала. И сама говорила. И свято верила, что так оно и есть. Что так должно быть.

А за буйнопомешанного комиссара Федю Клейменого ответили его дочери, Лиза и Фрося.

А за того, кто решил, что Лиза и Фрося должны ответить за своего отца, ответили его собственные дочери, Света и Галя.

А за того, кто подписал смертный приговор отцу Светы и Гали, ответила его собственная дочь… И внучка. И правнучка.

А Настёна? В чем она провинилась, чтобы понести такую страшную кару?

А в чем провинились дети «местной элиты», которые живут в отреставрированном на бюджетные деньги дворце старого князя, даже не замечая, не осознавая великолепия своего жилища? Только чуют, что — не родной дом.

Дети не должны страдать из-за ошибок родителей. Не должны отвечать за них. Не должны искупать их грехи. Но страдают, отвечают и искупают грехи именно дети.

— Владимир Сергеевич, я знаю, что сделаю с этим телефоном, — сказала Александра. — Я не буду его выбрасывать. Я отдам его одной бабульке. Если вас действительно интересует взаимосвязь страданий детей и так называемых ошибок родителей — позвоните ей. Она вам все изложит в доступной форме. И с наглядными примерами. Прощайте.

— Подожди! — закричал он. — Саша, подожди! Я же с тобой… При чем тут бабулька какая-то?

— Ни при чем, — согласилась Александра. — Бабулька не из вашего круга. На ней грехов нет. Так что бабулька совершенно ни при чем.

И выключила телефон. Абонент вне сети. Не слишком прочная сеть оказалась, вот она из нее и вырвалась. Правда, что ли, отвезти этот мобильник белой бабульке? Но ведь не будет он с ней разговаривать. Хозяева никогда не разговаривают с молочницами. А напрасно. Много полезного узнали бы…

… За две недели до Нового года позвонила авторша. Что это она рано как? Ведь заранее договорились: перевод будет готов в середине января. Она же просила не торопить ее. И так не отрываясь сидит. Даже с Настёной меньше заниматься стала. Что вообще недопустимо.

— Бонжур, мадам Моэр, — сказала она не слишком ласково. — Разве уже январь?

— О, Валенти-и-ин! — Моэриха радостно заржала прокуренным басом. — Нет! Не январь, слава Богу! Скоро Рождество! Я буду на Рождество в Москве. Мы с мужем будем в гостях у его партнера. Это очень серьезный бизнесмен. На прием приглашены люди из высшего круга. Как у вас говорят? Элита. Я приглашаю вас, Валенти-и-ин. Вам давно пора войти в хорошее общество. С вашими данными можно сделать отличную партию. Уверяю вас, это вполне реально. Вы разве не хотите замуж за миллионера? Ну, Валенти-и-ин, что вы мне скажете?

— У вас хороший русский, — сказала она. — Только старомодный немножко. И ведь я уже говорила вам, Хелен, что меня зовут не Валентин, а Валентина. Валентин — это мужское имя.

— Я знаю… — Моэриха щелкнула зажигалкой и запыхтела, как паровоз. Опять закурила. Каждые пять минут дымит. Паровоз и есть. — Я знаю… Как это говорят? Умом. А язык сам говорит, как удобно… Бьен. Я вам скажу секрет. Приедет один барон. Немец. У него пивной завод… Пиво-ва-рен-ный, так? Барон! О? Вы хотите замуж за барона, Валенти-и-ин?

— Нет, конечно. Я не одобряю мезальянсы.

Моэриха опять заржала. Знала бы, над чем ржет… Предлагать княгине в мужья какого-то ничтожного барона, да еще и пивовара в придачу! Прабабушка, княгиня Александра Павловна, в гробу перевернется.

— Вы неисправимы, Валенти-и-ин… — Моэриха с сожалением вздохнула и опять щелкнула зажигалкой. — Вас невозможно ввести в высшее общество. Вы просто не знаете, от чего отказываетесь. Ладно, я что-нибудь придумаю. Оревуар! Попозже перезвоню.

И ведь что-нибудь опять придумает, чертова сводница… пардон. Хорошая тетка, вообще-то. Только совершенно свихнулась на высшем обществе и миллионерах. В каждой ее книге — обязательно зеленоглазые и черноволосые графы, лорды, бароны, принцы и даже короли, которые без конца разъезжают на белых конях с притороченным к седлу мешком бриллиантов, а на своем извилистом пути встречают голубоглазых блондинок, бедных, но честных. Брюнеты и блондинки влюбляются друг в друга, но их разлучают болезни, пожары, цунами, землетрясения, похищения, враги, кома и амнезия. Преодолевая амнезию, они долго ищут друг друга в самых неожиданных местах, наконец, случайно находят, блондинка выходит из комы, а заодно — и замуж за брюнета. За это брюнет с душевным волнением признается блондинке, что он хоть и честный, но до неприличия богатый. К тому же — принц, граф, лорд или, в крайнем случае, — хотя бы барон. Блондинка долго рыдает, оскорбленная прежней скрытостью брюнета, но потом в силу врожденного великодушия все-таки прощает его, и брюнет за руку ведет блондинку в свое высшее общество. И тут блондинка прощает его окончательно и бесповоротно, потому что высшее общество — это что-то! Невиданное благородство, неслыханная щедрость, невероятная отзывчивость и неизмеримый интеллект. Рай на земле. Плюс мешок бриллиантов.

Книги бесстыдно свидетельствовали: автор не имеет никакого понятия ни о каком обществе, пусть даже и не очень высшем, не только не видел его изнутри, но даже и рядом не побывал. В жизни мадам Моэр кроме автора любовных романов была еще и счастливой женой мелкого издателя из глухой французской провинции, и весь ее высший круг ограничивался женой местного булочника, женой местного лавочника, женой местного владельца автомастерской и женой местного ветеринара. Мадам Моэр очень гордилась, что вошла в этот круг. Могли и не пустить: она была все-таки работающей женщиной. Это несмотря на замужнее положение! Могли не пустить, могли.

В Москве книги мадам Моэр взялся издавать «партнер» ее мужа — такой же мелкий издатель, может быть, еще и мельче, но зато владелец двух привокзальных закусочных. Мадам Моэр воспринимала эти закусочные как мешок бриллиантов. А приятелей владельца закусочных, все тех же булочников, лавочников и автодиллеров, — как высший круг. Мадам Моэр, в девичестве Леночка Воскресенская, вышла замуж за француза и уехала из Болхова во Францию двадцать три года назад. С тех пор ту деревню почти на границе с Германией она считала столицей мира, а своего мелкого издателя — принцем. Или даже бароном. Вот только русский язык она немножко забыла, поэтому писала по-французски. Беда.