В твоих пылких объятиях - Маргарет Мур

Потом Элисса стала размышлять над почти спартанской простотой своего жилища и о более чем скромных привычках обитателей Блайт-Холла. Она задавалась вопросом, заме чают ли ее богатые и знатные гости эту простоту и не сочувствуют ли они Ричарду уже по той только причине, что к столу здесь не подают ни французского вина, ни шампанского, к которым все эти люди привыкли.

— Храпел я или нет, в данном случае не имеет значения, — говорил между тем лорд Чеддерсби. — В любом случае Нелл Гвин не имела ни малейшего права запускать мне в голову апельсином. Между прочим, она могла меня убить!

— Что верно, то верно, — со смешком бросил Ричард. — Нелл Гвин легко могла тебя убить — она ведь очень здоровая женщина.

— Здоровая — не то слово! Это, черт возьми, настоящая амазонка, вот что я тебе скажу!

— Да полно вам, о той ли Нелл вы говорите? — с удивлением произнес Невилл. — Я отлично ее знаю и хочу вас заверить, что она маленькая и хрупкая.

Элисса взглянула на леди Фаррингтон и отметила, к большому своему удивлению, что та и глазом не моргнула.

Неужели Арабелла настолько глупа, что ей не приходит в голову мысль о возможной связи ее мужа с этой Нелл Гвин? Все знают, что апельсинами в театре торгуют куртизанки.

Элисса покраснела. Если Арабелла глупа, то она еще глупее. Ведь ее собственный муж, без сомнения, тоже пользовался услугами подобных прелестниц — и наверняка не один раз!

— А что, разве миниатюрных амазонок не бывает? — спросил у Невилла лорд Чеддерсби после минутного размышления.

— Не скрою, Нелл — существо порывистое, но я сильно сомневаюсь, что она намеревалась причинить тебе вред, — сказал Фаррингтон.

— Надеюсь, ты прав. Мне бы не хотелось считать ее потенциальной преступницей — она девочка хорошенькая и с перчиком. Тем не менее после ее броска у меня остался кровоподтек. — Лорд Чеддерсби стал снимать парик со своей круглой, коротко остриженной головы. — Вот, можешь полюбоваться. Ведь есть же синяк, есть!

— Вне всякого сомнения, — подтвердила слова Фоса Элисса. — Кстати, вы, Фос, можете продемонстрировать свою травму Ричарду. Недавно я выяснила, что он хорошо разбирается во всякого рода порезах, ранах и ушибах и, более того, сам их врачует. Хотя, — секунду помолчав, добавила она, — травма, нанесенная апельсином, может и его поставить в тупик.

Фос, Невилл и Арабелла удивленно посмотрели на нее.

Казалось, эти люди совершенно забыли о ее существовании, а теперь, когда она вступила в разговор, неожиданно осознали, что она тоже сидит за одним столом вместе с ними.

Смотрел ли при этом на нее Ричард или нет, Элисса не знала, поскольку обращала на него не больше внимания, чем на какую-нибудь мошку.

— Сын моей жены оцарапал руку клинком рапиры, — решил прояснить ситуацию Ричард. — Травма пустяковая.

Не больше той царапины, какую ты, Невилл, получил от Бакхерста в ту злополучную ночь в Уайтхолле, когда защищал Арабеллу от его приставаний.

— Как же, ту ночь я отлично помню, — произнес Фаррингтон и нежно улыбнулся Арабелле.

У Элиссы перехватило дыхание. Не далее как вчера вечером Ричард тоже нежно ей улыбался и целовал ее, а она охотно отвечала ему.

Но это было вчера. Как странно, что за столь короткий промежуток времени в жизни могут произойти такие перемены!

— Кстати, а где твой пасынок? — спросил у Ричарда лорд Чеддерсби. — Я был бы не прочь взглянуть на него снова.

Совершенно очаровательный парнишка! Ведь я же говорил тебе об этом, Ричард, верно?

— Мой сын давно уже спит. Он еще слишком мал, чтобы сидеть за столом в столь поздний час, — ответила вместо Ричарда Элисса.

Она знала, что в ее словах при желании можно обнаружить намек на пуританскую суровость и даже ханжество, но тут же напомнила себе, что до мнения этих людей ей нет никакого дела.

Лорд Чеддерсби придал лицу такое унылое выражение, что казалось, будто вся его жизнь — сплошное страдание, и трагическим голосом произнес:

— С тех пор, Ричард, как ты уехал из Лондона, театры не поставили ни одной стоящей пьесы. Сразу хочу сказать, что не я один придерживаюсь такого мнения.

— Ты мне льстишь, Фос.

— Ни чуточки! Во всех новых пьесах чего-то недостает иногда юмора, иногда действия, а чаще всего они просто не умны.

— Выходит, ни один лондонский драматург так до сих пор и не понял, что для успеха пьесы необходимо вставлять в нее сцены, которые давали бы актрисам законное основание демонстрировать публике свои ножки?

Лорд Фаррингтон засмеялся:

— Помнится, у тебя была одна пьеса, где подобных сцен не имелось вовсе.

— Вот потому-то она и провалилась!

— Думаю, в этом была доля и моей вины, — вздохнула леди Фаррингтон. Повернувшись к Элиссе, она с улыбкой сказала:

— Ричард говорил вам о провале своей трагедии? К сожалению, в момент ее написания его вдохновение питала такая недостойная муза, как я. Надеюсь, вам в этом смысле повезет больше.

— Это вряд ли.

Ричард кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Между прочим, я решил больше не писать.

— Фос мне что-то такое об этом говорил, — произнес лорд Фаррингтон, — но я не поверил.

— Если это правда, то это очень и очень печально, — заметила леди Фаррингтон.

— Ты, Арабелла, видела только одну мою пьесу, — сказал ей Ричард.

— Она была прелестна.

— Тогда, если мне не изменяет память, ты думала по-другому.

Вслушиваясь в эту беседу, которая со всей очевидностью подтверждала тот факт, что Ричарда и леди Фаррингтон связывают длительные дружеские отношения, Элисса почувствовала, как в ее мозг подобно змее заползает некая чудовищная мысль.

«Арабелла Фаррингтон и Ричард были близки! — пришла наконец она к печальному выводу. — Как-никак он посвятил ей одну из своих пьес».

Эта мысль настолько поразила ее, что она вскочила с места, с такой силой отодвинув стул, что его ножки с визгом проехались по паркету.

— Я никогда не была в театре и не могу следить за ходом вашей беседы, так что будет лучше, если я вас покину. К тому же в это время я всегда захожу в спальню к сыну, чтобы пожелать ему спокойной ночи, — прерывающимся от волнения голосом сообщила она.

Как только она вышла из столовой, приятели Ричарда одновременно посмотрели на него.

Ричард отлично понимал, что его друзья догадываются о существующих между ним и его женой трениях. Еще бы они не догадывались! Элисса вела себя так, что до этого додумался бы и ребенок. Даже Фос почувствовал, что отношения между Ричардом и Элиссой напряжены до предела, а Фос проницательностью не отличался.

Ричарду такой тип отношений между мужем и женой был известен до мелочей. Он воспитывался в атмосфере непрекращающихся ссор и скандалов, ненавидел семейные склоки до глубины души и всю жизнь опасался, что подобные отношения могут сложиться в его собственной семье — и, как видно, не без оснований.