Не та игра - Алексей Михайлов

—Ну, мы можем тебе с собой теплых вещей дать. В пакет запихнем, чтобы не промокли. Вынырнешь, переоденешься и пойдешь себе спокойно в Луч. Дорогу уже знаешь.

—А если я не перемещусь? Если не откроется дверь?— искренняя тревога Максима за свое будущее, не смогла сдержать улыбку Ефима, перехватившего инициативу в негласном противостоянии с Игорем по поводу того, как называть временные аномалии.

—Знаешь, давай не будем думать о плохом…— нехотя бросил Алексей.

—А если я откажусь?— загнанно прошептал Максим, осознав, наконец, что его может закинуть в такое время, откуда он не сможет вернуться.

—Тогда нам придется повышать ставки,— тон Алексея не оставил равнодушным ни Максима, ни остальных в комнате.

Все они невольно поежились, представив на какой уровень может выйти затеянная Алексеем игра. Максим еще раз взглянул на кулаки Алексея. Те не спеша с еле уловимым хрустом сжались. Потом вдруг разжались. А потом снова слегка сжались и ладони вроде бы как расслабились. Максим уловил сигнал.

—И когда Вы хотите меня туда отвезти?— спросил он, понимая, что перемещение в неизвестное лучше смерти.

—Да прямо сейчас!— весело воскликнул Алексей и неожиданно хлопнул в ладоши, принявшись их потирать.

—Но… Но я не готов. Я не в той форме! У меня сотрясение!

—И я еще раз приношу за это свои искренние извинения,— равнодушно ответил Алексей,— но, похоже, выбора у тебя нет. А у нас — времени! Госбезопасность нам наступает на пятки! Сам видел нового гостя.

Сказав это, он велел Святославу собираться в путь, приготовить для Максима теплую одежду и обувь, упаковать все это в целлофановый пакет и засунуть в рюкзак. Ефим получил задание выдать Максиму еще обезболивающих и взять таблеток с собой. А сам он направился в гараж готовить автомобиль к поездке, прихватил с собой один из двух больших прямоугольных пластиковых тубусов, лежащих на полу у печки. В них хранились приспособления, которые Алексей приобрел пару лет назад через даркнет у украинских вояк, рассчитывая с их помощью активизировать временные порталы. Или, как говорил Ефим, открыть двери.

Вообще-то эти приспособления были экспериментальным электромагнитным оружием. Именно их приобретение в свое время сильно взволновало ту самую государственную службу, с территории которой в данный момент выезжала пара одинаковых и довольно броских на вид черных микроавтобусов с тонированными стеклами и без опознавательных знаков. Но в деревне Коняево, куда направлялся кортеж, об этом еще не знали.

—Ну так, где мой медальон?— спросил у Максима Ефим, лично протягивая ему стакан с водой и таблетками.

—Я же сказал, в отделе полиции… Под сейфом…

—Не ври, нет его там! Мы проверили!— взвизгнул Ефим.

—Но как?— изумился Максим.— Кто это «мы»?

—Не твоё дело, я же тебе говорил, у нас везде свои люди! Где мой медальон?

—Разве он твой?

—Мой! Это семейная реликвия!

—Не может быть,— удивился Максим,— ты говорил, что ваш предок — Ирина. У нее был медальон №1. Ты сам говорил, что он утерян. А этот медальон №2, и принадлежал он Михаилу.

—А то я не знаю! Ирину забросили на тысячу лет назад. От нее ничего, кроме костей в твоей коробке, да глупого поверья не осталось! Сгинула она в глубине веков со всем своим потомством, если оно у нее было. Я тебе про нее для затравки рассказал. Чтоб ты повелся на нашу замануху и испытал дверь. Что, проглотил, лопух? Ты с самого начала нам нужен был только в качестве отмычки. Читал Пикник?[25]

А мой предок — Михаил Селиванов. Да и Алексея, кстати, тоже. Парадокс, да? Мы с ним троюродные братья! Почему он, по-твоему, в 94-м ко мне пришел? Он только мне и мог довериться. Его родители к этому времени уже умерли. Мои ему бы не поверили. Да и в ссоре они были. Я единственный из его ближайших родственников остался. Остальные — седьмая вода на киселе. Все равно что чужие люди. Только вот не смог я тогда ему как следует помочь. Малой ещё был. В школе учился.

Я его рассказу сразу поверил. Как увидел медальон на его шее, тут же все понял! У нас ведь такой же медальон был. Около иконы висел на цепочке. Под номером два. Слышишь? Под номером два! Я потому и на исторический пошел. Как Михаил Селиванов! Этот медальон — не просто наследство. Это память! Скрепа! Где он?!

—Слушай, я тебе его верну,— сдался Максим,— он мне не нужен. Когда все это закончится, получишь его обратно. Обещаю.

—Плевать мне на твои обещания! Мне мой медальон гарантированно нужен! Говори, паскуда, куда его дел? У бабы своей оставил?

—Не тронь ее!— неожиданно для себя вскипел Максим и попытался встать, одновременно почувствовав тупую боль под сводом черепа и твердую руку Игоря на своем плече. Сотрясение делало его слабым.

—Значит, у бабы,— злорадно ухмыльнулся Ефим,— где конкретно? Или нам заглянуть к ней, пока она дома, чтобы сама все показала?

—Она тут ни при чем, и ничего не знает!— зло прошипел Максим,— медальон лежит в чемодане. Синий чемодан с оранжевыми вставками. В переднем кармане…

—Другое дело, козлина!— удовлетворенно воскликнул Ефим, забирая у Максима почти полный стакан.

—Что, Ефим все про свой медальон допытывает?— почти добродушно воскликнул вернувшийся в комнату Алексей и, не дождавшись ответа, продолжил.— Ты лучше отдай, он за него глотку перегрызет…

—Это точно,— самодовольно хмыкнул Ефим, польщенный поддержкой своего кузена.

—Ну что, готовы?— поинтересовался Алексей.— Тогда погнали! Время работает против нас!

Время работало против всех. В этот самый момент на мосту через Клязьму в жуткую пробку попали те самые два микроавтобуса, которые очень спешили в место последнего пеленга телефона своего глубоко законспирированного агента. А всё из-за того, что кто-то не уступает дорогу при слиянии двух полос, кто-то слишком близко прижимается к впереди идущему транспорту, а кто-то просто не думает о других участниках дорожного движения.

Первыми из дома вышли Алексей и Ефим. Ефим прошел к калитке, выглянул на улицу и, убедившись, что там никого нет, приглашающе махнул рукой. После этого Игорь вывел Максима из дома. Очевидно, что злобная четверка не хотела, чтобы их соседи или случайные прохожие увидели, как через участок ведут избитого мужчину со связанными скотчем руками.

На улице был один из тех дней, когда солнца не было видно, и небо застилала плотная белая пелена, отчего возникало какое-то домашнее ощущение. Низкое небо было очень похоже на потолок. Максим вздохнул свежего уличного воздуха и, наступив на свежескошенный газон, поймал себя на мысли, что слишком уж буднично он отправляется на заклание. Как будто в этом мире подобные преступления стали настолько обыденными, что скоро даже перестанут быть сюжетом для криминальных романов, детективных сценариев и документальных хроник. Настолько праздно вели себя похитители. Они особо не напрягались от осознания неотвратимости наказания, не маскировались, не перебегали ночью от угла к углу, от тени к тени. А спокойно в полный рост средь бела дня, для проформы выглянув за калитку, вели похищенного человека на верную гибель. Максим даже расстроился такому проявлению правового нигилизма. И, возможно, еще до конца дня он полностью бы утратил веру в органы правопорядка и даже институт уголовной ответственности, но тут произошло неожиданное.