Наши судьбы сплелись - Анжелик Барбера

– Тогда берите бесплатно.

– Спасибо.

– Хотите взять другие американские журналы?

– Они совсем не продаются?

– Не все… Смотрите сами, они остаются на полках и покрываются пылью.

Корин поблагодарила Марию Монтеро и вышла с детьми на парковку. Они вернулись в свой дом, расположенный четырьмя улицами выше. Малколм сразу включил телевизор и сел на краешек дивана. Корин убрала покупки в холодильник. Ее мысли были далеко, она не помнила порядок вещей, что следовало сделать, что она могла сделать, чтобы не подвергать себя опасности. Она выигрывала время и теряла его. Она спросила себя, что мог понять ее сын с теми азами испанского, которым она его научила, и почему ее это беспокоит. Потом она внимательно перечитала статью. Просмотрела все остальные журналы и нашла короткую заметку о том, что певец группы «F…» отдыхает после утомительного турне. Он благодарил фанатов за поддержку.

Руки Корин дрожали. Малколм не отводил взгляда от экрана и переключал телевизор с канала на канал. Она села рядом с сыном и спросила, есть ли у него мелочь. Он бросился в комнату, вытащил из конверта все монеты и вернулся с полными руками.

– Оставайся здесь и присмотри за сестрами.

Корин добежала до телефона-автомата и набрала номер, который Кайл написал под текстом песни. Прерывистый голос сообщил, что автоответчик переполнен. Не раздумывая, Корин позвонила в «Дом». Ответила женщина, которую она не узнала, и Корин сразу спросила, есть ли новости о Кайле. Женщина на другом конце провода на секунду замялась, потом сказала, что он все еще отдыхает.

– Вы хотите оставить сообщение?

– Я желаю ему скорейшего выздоровления.

– Записала. От кого?

– Я…

Корин повесила трубку. О как бы ей хотелось оказаться в другом месте и все начать сначала. Чтобы Кайл снова обнял ее…

«Я должна была остаться в Нью-Йорке».

Очень скоро Кайл узнал, что у него чрезвычайно редкая форма лейкемии. В мире зарегистрировано крайне мало подобных случаев, поэтому по-настоящему действенных способов лечения практически нет. Вернее, они все доказали свою неэффективность, и больные умирали через несколько месяцев. Кайл спросил, сколько ему осталось. Врач ответил «возможно, год» голосом, в котором было слишком много сомнений. Кайл повторил свой вопрос.

– Может быть, шесть месяцев.

– Сегодня 25 мая.

Кайл, не морщась, принимал препараты, назначенные врачом. Это радовало Джейн и Пэтси. А он сам… Как об этом сказать? Он не был слишком удивлен тем, что с ним случилось. Он никогда серьезно не думал о том, что такой приговор может вычеркнуть его из демографической карты мира, он никогда не чувствовал себя больным, но вердикт принял без удивления. Он дал себе твердую установку «это надо вынести», чтобы новость не раздавила его, и подумал о том, что у него не будет времени закончить даже треть из тех вещей, которые он мог бы еще сделать. «И теперь я больше никогда не увижу Корин».

– Это что-то новенькое, да? – спросила Пэтси, перелистывая треугольный календарь, уже два дня стоявший на прикроватной тумбочке Кайла. – Но… на нем нет года. И почему в ноябре всего два дня, а в июле пятьдесят?

– Это подарок Джета. Он говорит, что это специальная штука, чтобы мечтать и молиться богу пляжей. А не для того, чтобы считать дни до моей смерти.

– Зло сказано.

– Это правда, Пэтси.

Она сделала вид, что ничего не слышала, и продолжила рассматривать двенадцать фотографий, говоря, что ему нужно представлять себя загорающим на песочке каждого из этих потрясающих мест.

– Я уверен, что у меня на это не хватит времени.

– Тогда почему бы не попробовать новое лечение, которое предлагает твой врач? – спросила она, аккуратно ставя календарь на место.

– Ага! Почему бы нет…

– Черт побери, Кайл! Можно подумать, что тебе хочется сдохнуть! Борись! Скажи, что ты не согласен. Что ты не хочешь! Что еще не время!

– Пэтси, я борюсь. А ты что подумала? – сказал Кайл, заглядывая ей в глаза. – Я сражаюсь каждую минуту, чтобы не видеть, к чему… к чему это ведет… Я в первых рядах.

Она обняла его.

– Иногда я спрашиваю себя, не хотел ли ты всего этого. Не потерял ли желание жить?

Он не шевельнулся. Пэтси слышала, что его сердце бьется быстрее обычного, и думала о больной крови, которой предстояло его убить. И обо всем остальном. Само собой разумеется. Она сказала, что если бы им удалось наладить совместную жизнь, то, возможно, он не дошел бы до этого…

– И я до сих пор не знаю, почему я перестала любить тебя и почему ты…

Пэтси отошла от Кайла, села на кровать, посмотрела на него, пришла в ужас от бледности его лица, но спокойно сказала, что она в ярости.

– Мне хотелось бы найти виноватого и задать ему трепку. И я не могу не думать о том, что если бы она не исчезла и если бы она не оставила тебя как дурака без новостей…

– Корин здесь ни при чем.

Пэтси нагнулась, чтобы взять свою сумку, проклиная огромный живот. И килограммы, которые она боялась никогда не сбросить.

– Как он поживает?

– Кто?

– Твой малыш.

– О, замечательно, если судить по ударам ноги и ударам кулака. Если это мальчик, клянусь, я все ему выскажу, когда он родится, а если девочка…

Пэтси замолчала.

– А если это девочка? – повторил Кайл.

– Я ей скажу, что она вся в мать!

Он улыбнулся, Пэтси швырнула в него подушку и сообщила, что сможет прийти только через два дня. Она подошла к нему, чтобы поцеловать.

– Джет сказал, что заедет, и Стив…

– Я соглашусь на новое лечение, – прервал ее Кайл.

– Спасибо.

Лечение началось во вторник, и Кайл сразу на него отреагировал: он его не перенес. Надо было менять дозировку, восполнять потерю жидкости с помощью внутривенных вливаний, потому что его рвало всем, что он глотал. Он выдержал многочисленные инъекции, которые погрузили его почти в коматозное состояние. Через несколько дней у него не осталось сил, чтобы встать и посмотреть, насколько распустились листья. Но мыслил он по-прежнему ясно.

Кайл не мог забыть о том, что прошел год и три месяца с того момента, когда он сбил Малколма и Корин рухнула на колени рядом с сыном. Он снова и снова видел движение ее волос. И все остальное… Розовый цвет ее щек и такой же оттенок стен в том кабинете, где он держал на руках Дейзи. Но в клинике, где он в строжайшей тайне проходил лечение, не было ни розовых, ни голубых стен. Это заведение специализировалось на лечении совершенно других заболеваний, и его преимущество заключалось в том, что оно находилось в Сан-Франциско. Кайл нуждался в Джейн, в Пэтси и во всех остальных. Они сменяли друг друга у его изголовья. Все утверждали, что Сан-Франциско – это лучший город в мире.