Экипаж Меконга - Евгений Львович Войскунский

ей что-то на языке хинди.

Она вышла ненадолго в другую комнату и вернулась, неся небольшой сверток. Федор развернул его и взял за костяную рукоятку клинок с дымчатыми узорами.

Соймонов потянулся к ножу:

— Хорош! Истинный булат.

Но Федор отвел его руку:

— Гляди! Тебе первому в России показываю.

И он быстро нанес себе несколько ударов ножом в грудь.

Крик изумления замер у Соймонова на губах. Он вскочил, положил руку на стол ладонью кверху.

— Коли! — сказал он, не сводя глаз с клинка. — Коли сюда, только тогда поверю, что не сплю!

Шли годы.

Де Геннин закончил свои «Абрисы» и преподнес в дар императрице. Анна приняла сей труд благосклонно — и тотчас о нем забыла.

Не знал старый инженер, что труд его жизни будет впервые напечатан и увидит свет ни много ни мало, как через двести лет — в 1934 году, в Москве, — и, уж конечно, не техническую, а чисто историческую ценность представит собою…

Все больше затягивали Федора заводские дела. Густо пошла седина в его русых волосах. Росли дети. Вот уж старший, четырнадцатилетний Александр, названный в честь старого друга Кожина, готовился к отъезду в Петербург, в Шляхетский корпус.

А загадка все не разгадана…

В чужие руки передавать свои опыты не хотелось. Да и кому? Кто поверит? Вот Соймонов: умен мужик, а так и не поверил, счел тот нож за хитрый восточный фокус, даром что в руках сам держал.

Верно, про тайную силу, мечущую молнии, Федор дознался. Прочтя книги, какие мог достать, узнал, что еще без малого сто лет назад, в 1650 году, бургомистр города Магдебурга Отто фон Герике насаживал на вращающуюся ось гладкий шар из серы и натирал его ладонями, отчего шар начинал светиться и потрескивать.

А в 1709 году англичанин Хаукоби заменил шар из серы стеклянным и тоже получил искры с треском. Про эту машину писал Ломоносов в своем «Слове о пользе стекла»:

Вертясь, стеклянный шар дает удары с блеском, С громовым сходственным сверканием и треском.

Позже стали вместо натирания ладонями применять кожаные подушки, прижатые к шару пружинами.

Узнал Федор, что еще древние эллины получали искры, натирая суконкой янтарь, и от этого слова «янтарь» — по-гречески «электрон» — пошло мудреное название тайной силы — «электрическая».

Ясное дело: тайная сила в машине молний Лал Чандра была электрической, но разве сравнить ее с безвредными искрами Хаукоби? Дисковая машина Федора давала искры много сильнее, чем шар Хаукоби, но куда ей было до машин Лал Чандра? Как же получал индус ту страшную силу, которая убивала людей, а мертвецов заставляла содрогаться?

Видно, все дело было в искусстве копить электрическую силу в сосудах с жидкостью. Припоминая все, что видел в Индии, Федор без конца проделывал опыты, соединяя с машиной металлические сосуды, подбирая разные жидкости, но толку не было.

И вдруг Федор вычитал ошеломительное известие…

В конце 1745 года один из учеников лейденского ученого Питера Ван-Мушенброка[27] пытался наэлектризовать воду в стеклянной банке…

«Хочу сообщить вам новый и страшный опыт, который советую самим никак не повторять», —

писал Ван-Мушенброк парижскому физику Реомюру и сообщал далее, что, когда он взял в левую руку стеклянную банку с наэлектризованной водой, а правой рукой коснулся медного прута, опущенного в воду и соединенного с железным, висящим на двух нитях из голубого шелка,

«вдруг моя правая рука была поражена с такой силой, что все тело содрогнулось, как от удара молнии… одним словом, я думал, что мне пришел конец…»

А чуть позже, в 1746 году, аббат Нолле в Версале разрядил лейденскую банку через цепь из ста восьмидесяти гвардейцев, державшихся за руки.

«Было курьезно видеть разнообразие жестов и слышать мгновенный крик, исторгаемый неожиданностью у большей части получающих удар…» —

писал Нолле о том, что произошло, когда цепь была замкнута.

Затем Нолле в присутствии королевской фамилии удалось ударом электрической искры при разряде лейденской банки умертвить воробья…

Лейденская банка была первым статическим конденсатором. Федор пошел в своих поисках дальше: его машина давала более сильные разряды. Но опыты с металлическими сосудами ни к чему не приводили. А ведь у Лал Чандра были именно металлические сосуды, а не стеклянные. Что же за жидкости применял брахман?..

Как-то, будучи в Петербурге, отправился Федор в де-сиянс-Академию[28], к Михайле Васильевичу Ломоносову, недавно назначенному профессором химии. О молодом ученом, смело пробившем себе путь в науку сквозь немецкое засилье, был Федор наслышан немало.

— Науки об електричестве, сударь, пока нет, — сказал ему Ломоносов, — но, уповаю, будет. Что ж вам присоветовать? Електрическими опытами у нас ведает господин Рихман, хоть и иноземец, но человек не чванный. Однако и Рихман и я полагаем, что силы електрические, получаемые трением, есть те же, что и громовые молнии. И сейчас преинтересные, скажу вам, возможности на пороге обретения находятся.

При помощи Ломоносова Федору удалось побывать в «покоях для електрических опытов» — первой в мире электролаборатории.

Рихман выслушал