Наше дело - табак - Илья Рясной

— Ты Шамиля пойдешь штурмом брать? Как Измаил — со штурмовыми лестницами, артподготовкой?

— Не так, конечно.

— Нужен хороший киллер. Ане пацаны, палящие, зажмурившись, куда ни попадя.

— Пацанов-то у нас мало, — возразил Ломоносов.

— Профи у нас мало, — отмахнулся Кореец. — Морду разбить — всегда пожалуйста. А завалить втихаря, красиво, чтобы душа радовалась, — нет. По Шамилю нужно работать профессионально.

— Он-то по нашим следам всю свою свору пустит.

— Пустит.

— Может, со стороны спеца пригласить? — спросил Ломоносов. — У москвичей позаимствовать?

— И показать себя лохами? — усмехнулся Кореец. — Спрашивается, что за такая шайка-лейка, где спеца по мокрым делам приличного нет?

Раньше было принято приглашать для ведения боевых действий наемников со стороны, которые за деньги без задней мысли будут крушить, кого закажут. Оно выгодно — приехали парни из тмутаракани, грохнули, кого их просили, по списку, получили деньги по прейскуранту и улетучились, как дым. Особенно прославились рязанские разборочные команды, парни там все сплошь из десантуры, знающие толк в войне. И накрошили они по заказам человек двести по России, целые группировки выводили под корень, когда шли большие дележи самых лакомых кусочков — нефтеперегонных заводов, импортно-экспортных операций с автомобилями в Тольятти. Но сегодня признано хорошим тоном решать свои проблемы самим.

— Так-то оно так, — кивнул Ломоносов. — Но…

— Что «но»?

— Со своими киллерами обязательно возникают проблемы.

Он был прав. Высококвалифицированные киллеры в бригадах со временем начинают ощущать свою исключительность и становятся опасными. Часто от них приходится избавляться, если только они не успевают раньше избавиться и от пахана, и от своих недоброжелателей, взяв верх в бригаде. Обычно они относятся к той категории людей, которые привыкли пробивать любые стены, и не терпят над собой никого.

— Пробитый, отморозок, как тебя не хватает! — Кореец сделал круговое движение шеей.

— Так гаденыш и не нарисовался, — сказал Ломоносов.

— Ушел в глухую оборону.

— Может, нет его в области.

— Есть, — уверил Кореец. — Я наводил справки.

— От этого урода нам одни неприятности. Мало нам с шамилевцами мороки. Нас еще менты давят из-за него. Не к месту… Все не к месту.

— Хорош ныть. — Кореец хлопнул его по плечу так, что Ломоносов, несмотря на свои сто кило, присел. — Нам нужен Пробитый. Он с Шамилем вопрос решит. Он сможет. Это как раз для такого психа работа.

— Где его найти-то?

— Я найду. Я знаю, через кого на контакт выйти…

Но в тот же вечер Пробитый вышел на контакт сам. Позвонил по сотовому телефону.

— Привет, заблудившийся, — сказал ан.

— Здоров, Кореец. Слышал, у тебя нескладухи.

— Ныне у всех нескладухи.

— И что, помочь порешать?

— Есть что обсудить.

— Только я в бегах, — посетовал Пробитый. — И жизнь у меня тяжелая. Так что цены растут.

— Обговорим. Надо встретиться.

— Это не так просто… За меня ведь ментам по медальке алюминиевой обещали.

— Предлагай.

— Давай на хавире, — прикинув варианты, предложил Пробитый. — Только полк охранников с собой не тащи. Не хочу, чтобы меня видели. Неизвестно, кто на ментов барабанит.

— Типун тебе на язык, Пробитый!

— Давай завтра часиков в девять вечера…

Старший группы ГУБОПа — заместитель начальника одного из отделов этой организации, быстрый и энергичный, в дорогом костюме, с сотовым телефоном, небрежно положенным под руку на столе, дежурно холодно улыбающийся, строго глядящий в глаза и будто в чем-то постоянно подозревающий окружающих — был типичным представителем новой популяции бойцов с оргпреступностью, эдаким гибридом чекиста и мента. Притом еще отягощенный вращением в высоких властных сферах, в которых людям часто не хватает кислорода. На совещании у начальника УВД он обвел внимательным взором всех присутствующих и произнес веско:

— Будем наводить в области порядок.

Весь его вид подразумевал, что многие из присутствующих могут при этом оказаться вовсе не столпами порядка, а источниками беспорядка.

…Появление оперативной группы, прибывшей воплощать в жизнь замысел операции «Ураган», было встречено встревоженным гулом в областных СМИ.

«Устраивает ли местная мафия Москву? На этот вопрос ответит группа сотрудников МВД, прибывшая из столицы»…

«Мент мента всегда поймет?»

То ли высокие чины Министерства внутренних дел насмотрелись телепередач до такого одурения, что стали верить ящику, то ли сочли необходимым оперативно отреагировать на выступление средств массовой информации, но так или иначе в область снарядили роту «опричнины» — собрали оперативников управлений по борьбе с организованной преступностью с десятка регионов.

Поле для разбирательств им открывалось необозримое. Полесская свободная зона даже на фоне воцарившегося на Руси экономического разврата отличалась невиданными махинациями. Можно было, к примеру, попытаться выяснить, какие такие высокие гуманные соображения могли родить проект превратить область в цветущий край, фактически заложив ее западным банкам за двести миллионов долларов? И куда делся прошлогодний кредит немецкого банка в сорок миллионов долларов? Куда девается янтарь, которого в области восемьдесят процентов разведанных мировых запасов? И с какого такого достатка построил губернатор Николай Ломов янтарный заводик в Израиле? И как так выполняются многочисленные законы о льготах свободным экономическим зонам? И где большая часть рыболовецкого флота? Куда девается рыба и правда ли, что траловые суда не считают нужным вообще заходить в родной порт, а разгружаются где-нибудь в Норвегии, после чего деньги за рыбу уходят незнамо куда? Много было вопросов. Было над чем работать полусотне бойцов, которые, как предполагалось, горят желанием сломать хребет организованной полесской преступности…

Как уже было сказано, Ушаков имел одну плохую черту-он еще на что-то надеялся в этой жизни. Иллюзии в наше не терпящее сантиментов стальное время непростительны. Они имеют обыкновение разбиваться. Гриневу было проще. Он родился циником, а броня цинизма надежно защищает от разочарований и отлично сохраняет нервную систему.

— Видал команду? — хмыкнул Гринев после совещания, которое закончилось в восемь вечера. — Еще полсотни бездельников. За орденами прикатили. И за звездами. Мечтатели.

— Может, копать начнут, — без особой надежды произнес Ушаков, разливая из чайника «Мулинэкс» по чашкам доставшегося ему по наследству от предшественника дешевого китайского сервиза крутой кипяток. От пакетиков с «Липтоном» вода на дне чернела, и чернота клубами расползалась. Чай получался вполне терпимым и без мороки с заваркой.