Два билета из декрета - Каролина Шевцова

- Этот мультик смотрят мои дети по утрам, очень въедливая песня, - начала оправдываться я.

- И очень въедливая женщина, - перебил меня Игнатов, - ты тогда просто залезла под кожу, я все выходные думал о тебе.

- Я всего лишь пыталась защититься от Кати, если бы она не начала первой, я на самом деле не думала  ничего такого, - мой голос звучал тихо и растерянно.

- Верю. Но я все равно был очень удивлен, - он задумчиво покрутил пустую рюмку в руках и поставил обратно на стол. Та гулко стукнула по деревянной поверхности. Все звуки в баре были глухими: барабанное соло из колонки, нож, стучащий о разделочную доску, тихий бас мужчины за моей спиной. Среди нарочитой мягкости шума и фактур особенно выделялся острый, режущий взгляд Игнатова.

- Что же тебя удивило? – Я нервно облизала сухие губы.

- Ничего особенного, - Виталик молниеносно, как по щелчку пальцев протрезвел. Он наклонился ближе и внимательно, жадно изучая каждое мое движение, смотрел мне в глаза, - просто хотел понять, почему тогда на собеседовании ты меня не узнала. Ты ведь не узнала меня, Яна?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Брошенный на меня взгляд хлесткой плеткой прошелся по коже. Игнатов ждал ответ, а я пыталась разобраться, почему он мне не верит.

- Виталик, мне очень жаль, может ты меня с кем-то путаешь? - Он цокнул языком и откинулся на спинке стула, демонстрируя что-то отдаленно похожее на разочарование. Мне так не понравилось выглядеть в его глазах плохой, что я сразу нашла оправдание для своей амнезии, - В то лето набрали много стажеров, если мы и пересекались, то я бы тебя правда не запомнила. Это звучит странно, но я могла, да.

- Мы с тобой сидели в одном кабинете, - он крутил в руке пустую стопку и демонстративно не смотрел в мою сторону.

- Да что там было, пару дней, да?

- Месяц.

Я удивленно присвистнула, за такой срок можно изучить кольца на дубовом пне, если видеть его так же часто как лицо коллеги в кабинете на несколько человек. Недоверчиво перевела взгляд на шефа. Уставший, болезненный взгляд, высокие скулы, резко очерченный рот. Жесткие, короткостриженые волосы, костюм. Что еще? Белоснежная рубашка застегнута под горло, запонки. Очень дорогие и очень блестящие – ни единого шанса, что я могла бы не заметить или забыть такую фактурную фигуру.

- Честно, Виталик, не помню. Это было накануне моей свадьбы, я тогда, наверное, тебя не заметила.

- Ты тогда никого не замечала, - голос дрогнул и затих. Но через секунду В.Г. спокойно продолжил: - я с одним стажером даже поспорил, кому из нас ты отдашь предпочтение. Проиграли оба. Никто из нас тебе не был интересен.

- Кажется, ты рассказываешь сейчас про какую-то другую Яну, не про меня, - я аккуратно разлила самбуку в две рюмки, продолжать разговор на трезвую голову было опасно. – Ты точно меня ни с кем не путаешь?

- Яна тогда еще Шереминская, двадцать три года, собранные волосы и платье. Ты каждый день ходила в платьях, а еще много смеялась.

- И впрямь, - я осторожно, словно боялась потерять контакт с реальностью, глотнула. За сладким послевкусием не сразу чувствовалось, как рот обжигало огнем. Какая гадость эта ваша заливная… самбука. Я снова посмотрела на мрачного как черт шефа. Ну нет, бред какой-то. И пучок на голове и платья и даже туфли на каблуках – все было. Вот только его – Игнатова Виталия Геннадьевича – не было.

Он тяжело вздохнул и достал из внутреннего кармана пиджака телефон. Несколько минут искал что-то в архиве, время от времени двигая пальцем по экрану и, наконец, показал мне фотографию парня в белой льняной рубашке. В очках, кудрях и едва заметной улыбкой. Очень милый и отдаленно знакомый.

Я посмотрела на холеного, одетого с иголочки мужчину перед собой. Опустила взгляд на мальчишку с фото. Снова на картавого. И опять принялась изучать парня, стоящего в нашем кабинете. Слева от него какие-то другие молодые стажеры. Справа – я.

- Что-то такое было, - осторожно проговорила я. Та фотография восьмилетней давности была погребена под сотней тяжелых альбомов моей замужней жизни. Все это больше походило на компьютерную игру «сапер»: чистое поле и аккуратно спрятанные бомбы под свободными клеточками. Шаг – я выбираю свадебное платье. Другой – звонко смеюсь и ставлю роспись в ЗАГСе. Перепрыгиваю на новую клеточку – я и мой новенький паспорт с новенькой фамилией летят в Италию. Мы с Олегом взяли отпуск и три недели не вылезали из кровати, разрешив красивым городам быть просто декорацией для нашей любви. Много секса, много пиццы. Последнюю я ела как оголодавший кит и именно во Флоренции муж заподозрил неладное, и купил тест на беременность. Среди этих событий не было даже крохотного просвета, куда я могла бы вклинить воспоминание о работе. Но человек с фото выглядел и впрямь знакомым.

- Кажется, - медленно начала я, вглядываясь в выплывающий из тумана образ, - кажется, ты пару раз приносил мне кофе.

- Я даже звал тебя на свидание, - с легкой обидой в голосе ответил Игнатов.

В голове зашумело. Свет, запахи, звуки – все это больно било по рецепторам и захотелось скорее на воздух. Но я чувствовала, что как только мы окажемся на улице, магия чертовой дыры спадет, и Виталик снова превратится в сдержанного сноба, так не похожего на парня с фото.

- И что я сказала? – тихо спросила, вспоминая, как накануне свадьбы рядом со мной и впрямь крутился смешной мальчик, только из университета. Он молча выполнял все поручения и выключал кондиционер каждый час, чтобы комната могла немного нагреться, я была ему благодарна, так как постоянно мерзла, сидя в своем углу. И кофе был, капучино с корицей, я пыталась вернуть деньги, но получив очередной отказ, попросила больше не угощать меня. Не люблю быть должной. И какой-то странный разговор в курилке, кажется, он спросил, не хочу ли я пойти на выставку или в музей. Я не хотела. Точнее, хотела, но не с ним. У Олега тогда случился очередной аврал на работе, и мы все пропустили.

Я посмотрела на Виталика. Тот молча разливал по рюмкам мутную жидкость. Он поставил бутылку на край стола и ответил, глядя прямо мне в глаза:

- Пошутила. Сделала вид, что не понимаешь, о чем речь. Впрочем, это твоя стандартная тактика. Ничего не слышу, ничего не помню, ничего никому не скажу

- Да я и правда не поняла, Виталик, меня толком и на свидания никто не звал, только… - Имя мужа застряло где-то в горле и вместо него вырвался невнятный набор звуков. – Извини, если я тебя тогда обидела.