Штурвал тьмы - Дуглас Престон

— Наш друг спрятал ее за картиной Брака. Подрезал холст и заново натянул на подрамник, чтобы спрятать под ней Агозиен. Прелестный Брак, из раннекубистского периода. Совершенно испорчен. Позор. И он спрятал там Агозиен совсем недавно. Очевидно, узнал о горничной, которая сошла с ума после уборки в его комнатах. И вероятно, знал также о моем интересе к предмету. Ящик раньше находился в сейфе. Видимо, Блэкберн почувствовал, что сейф недостаточно безопасное место, — и не без оснований, как выяснилось. А может, просто хотел иметь вещь всегда под рукой.

— Как она выглядит?

— Мандала? Обычное прямоугольное полотно, узор из переплетающихся квадратов и окружностей, выполненный в старинной традиции Кадампа[45]. Вещь поразительно замысловатая. но представляющая слабый интерес для кого-либо помимо коллекционера или горстки суеверных тибетских монахов. Констанс, ты не будешь так добра сесть? Не очень приятно разговаривать с человеком, который нависает над тобой.

Девушка опустилась на стул.

— Это все? Просто старая мандала?

— Ты разочарована?

— Я почему-то думала, что мы имеем дело с чем-то экстраординарным. Быть может, даже… — Она запнулась в нерешительности. — Не знаю. С чем-то имеющим почти сверхъестественную силу.

Пендергаст издал сухой смешок.

— Боюсь, ты приняла идеи Гзалриг Чонгг излишне близко к сердцу. — Он опять хлебнул хереса.

— Где она?

— Я пока оставил ее и а месте. Она там в безопасности, и при этом мы знаем, где ее найти. Заберем в конце путешествия, в последнюю минуту, когда у него уже не останется времени на метания.

Констанс откинулась на спинку стула.

— Я как-то не могу в это поверить. Просто мандала…

Пендергаст продолжал с видом знатока разглядывать вино в стакане.

— Наше маленькая общественная миссия почти завершена. Осталось только освободить Блэкберна от добытого нечестным путем имущества, а это, как уже прозвучало, задача пустяковая. Я продумал большую часть деталей. От души надеюсь, что нам не придется его убивать, хотя я бы не счел смерть негодяя большой потерей.

— Убивать? О Господи, Пендергаст, я определенно надеюсь этого избежать!

Спецагент иронически приподнял брови:

— В самом деле? Я-то считал, что ты к этому времени должна была уже привыкнуть к смертям.

Констанс, вспыхнув, возмущенно воззрилась на него:

— Что ты такое говоришь?

Пендергаст улыбнулся и вновь опустил взгляд.

— Прости меня, Констанс, это было неделикатно. Нет, мы не станем убивать Блэкберна. Найдем другой способ забрать у него эту бесценную игрушку.

Последовало долгое молчание. Алоиз потягивал херес.

— Ты слышал о мятеже? — спросила Констанс.

Детектив непонимающе нахмурился.

— Мария только что сообщила. Кажется, старший помощник капитана приняла на себя командование и сейчас мы направляемся на Ньюфаундленд вместо Нью-Йорка. Судно охвачено паникой. Вводится комендантский час, в полдень ожидается важное объявление по радио. — Грин бросила взгляд на часы. — Через час.

Пендергаст поставил пустой стакан и встал.

— Я несколько утомлен после трудов. Пойду отдохну, пожалуй. Будь добра, позаботься о том, чтобы в три часа, когда я встану, меня ждал завтрак из яиц а-ля Бенедикт и зеленого чая «Ходжиа», свежего и горячего.

И, не сказав больше не слова, двинулся по лестнице в свою спальню. Через секунду дверь за ним бесшумно закрылась и замок мягко щелкнул.

Ле Сёр уже отбыл час послеполуденной вахты. Он стоял на капитанском мостике, перед комплектом электронных картплоттеров и векторных радаров, прокладывая курс судна через Большую Ньюфаундлендскую банку, на Сент-Джонс. Движения на море не было — лишь несколько крупных судов пережидали шторм, стоя на якоре, — и судно двигалось быстро и без помех.

С момента смены командования на мостике царила непривычная, даже пугающая тишина. Капитан Мейсон казалась целиком поглощенной грузом легшей на нее ответственности. С момента отстранения Каттера от командования она не покидала мостик, и Гордону подумалось, что она, пожалуй, останется здесь вплоть до прибытия судна в порт. Новый капитан повысила уровень чрезвычайного положения до Второго, по Кодексу ОСПС, затем удалила с мостика всех, кроме самых необходимых членов экипажа, оставив только вахтенного офицера, рулевого и единственного впередсмотрящего. Ле Сёр был удивлен, насколько удачным оказалось это решение: тем самым на мостике сформировался микроклимат спокойной сосредоточенности, чего не было при большем скоплении людей.

Гордон лишь задавался вопросом, как будут расценены их действия корпорацией и как они скажутся на его карьере. Скорее всего отрицательно. Ле Сёр утешал себя тем, что у него не осталось выбора. Он поступил, как было должно, и только это имело значение. «Делай как должно, и будь что будет». Как это воспримут другие — от него не зависит.

Наметанный глаз Ле Сёра следил одновременно за множеством приборов и экранов, за навигаторами и системой спутниковой связи, за четырьмя различными комплектами электронных карт, за гироскопом, радаром, лагами, эхолотами системы дальней радионавигации «Лоран». Какой-нибудь бывший морской офицер, служивший еще лет десять назад, с трудом узнал бы современный капитанский мостик. Но в стороне от всей этой электроники Ле Сёр по-прежнему прокладывал курс старомодным способом — на бумаге, с помощью набора точнейших навигационных инструментов, параллельных линеек и циркулей, доставшихся ему в наследство от отца. Он даже время от времени производил визирование по солнцу и звездам, чтобы определить местоположение судна. В этом не было необходимости, но это давало ощущение живой связи с великими традициями профессии.

Новый старпом посмотрел на индикаторы скорости и курса. Корабль, как обычно, двигался на автопилоте, и Ле Сёру пришлось признать: «Британия» в очередной раз доказывала, что является необычайно ходким судном, — преодолевала океан легко и уверенно, несмотря на тридцатифутовую боковую волну и штормовой ветер скоростью сорок — пятьдесят узлов. Да, имела место довольно неприятная и продолжительная винтообразная качка, но можно без труда вообразить, насколько хуже обстояло бы дело у обычного, чисто круизного лайнера. Вопреки сомнениям, «Британия» отлично держала скорость в двадцать два узла. Они бросят якорь в Сент-Джонсе менее чем через двадцать часов.

Ле Сёр испытал огромное облегчение, видя, как Мейсон, уверенно и без суеты, взяла управление судном в свои руки. В полуденном объявлении по системе громкого оповещения она спокойно объяснила, что капитан был освобожден от своих обязанностей и что старший помощник принял командование на себя. Спокойным, ободряющим тоном объявила чрезвычайное положение, уровень два, и объяснила, что судно поворачивает к ближайшему порту. Также попросила пассажиров, ради их собственной безопасности, проводить большую часть времени в каютах, сохраняя выдержку. Пассажирам также предписывалось, отправляясь на обед, передвигаться группами или парами.