Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

жилища, чтобы потом возвести на пепелище новые, чистые.

Но подул ветер, и пожар стало невозможно сдержать. Он распространился за пределы трех подожженных кварталов, еще на семь. Уцелели только четыре римских квартала.

Нерон не предупредил население, и его «план урбанизации» привел к гибели в огне более 30 тысяч человек и к появлению 200 тысяч бездомных, едва спасшихся от пожара.

Эта история наделала шуму, римляне заволновались, назревал бунт. Сенаторы потребовали смещения Нерона. Не зная, как выйти из затруднительного положения, император надумал свалить вину за пожар сначала на евреев, а потом на одну из приобретающих популярность сект – христиан.

Их хватали, пытали для получения признаний и обрекали на смерть на аренах, скармливая львам или подвергая жестоким казням. Со временем, видя, что количество схваченных так велико, что предать их всех смерти на аренах не получится, Нерон решил сжигать их заживо на всех уличных углах. Таким образом, христианам выпало искупить своими жизнями неосторожность поджигателя Рима.

Десятки тысяч христиан гибли в огне на улицах. Многие бежали, чтобы не пасть жертвами капризов Нерона. Главным направлением бегства стал для них греческий остров Кипр.

68

Лишь только рассеивается туман, всегда сопровождающий регрессию, Рене оглушает страшная какофония: грохот рушащихся стен, воинственные крики, вопли, звон мечей.

Снова турки штурмуют крепость христиан!

Клубы пыли, звон стали, стук камней.

Эврар бежит куда глаза глядят.

Что ж, вот я и в эпицентре событий! Проклятье, парню всего семнадцать лет! Ему ни за что не выпутаться…

Вокруг него сражаются не на жизнь, а на смерть, под стук копыт и под предсмертное конское ржание.

– Братья, сюда! – кричит кто-то из тамплиеров.

Рыцари образуют круг, чтобы остановить натиск врага.

Бою не видно конца. Внезапно Эврар слышит победный крик кого-то из рыцарей. Все находят убежище внутри штаб-квартиры госпитальеров Сен-Жан д’Акр.

Короткая передышка используется для эвакуации погибших и для переноса раненых в более надежные места.

– Этот натиск мы отразили, – говорит Гийом де Божо. – Но как долго еще мы сможем продержаться? Я иду на переговоры. Султан Аль-Ашраф Халиль знает, что я все делал ради согласия наших народов. Я его уважаю и признаю наши ошибки. Я первым заклеймил зверства итальянских паломников по отношению к арабским купцам.

Через час Божо возвращается.

– Успех! – объявляет он. – Мы впустим в город их всадников, а они в обмен пощадят жителей. Мы выведем их из города и уйдем сами.

Трубит горн.

Тысяча всадников-мамлюков занимает первый пояс укреплений, где сгрудились горожане в надежде, что их защитят тамплиеры.

Сначала все протекает более-менее мирно, но вдруг раздаются крики. В зал к Гийому де Божо вбегает взмыленный тамплиер.

– Люди султана режут мужчин и насилуют женщин! – докладывает он.

– Если они не соблюдают мирный договор, мы тоже не станем его соблюдать. Идемте, братья! – зовет Гийом. – Нас не больше сотни, а их тысяча, но мы можем биться против вдесятеро большей численности!

Рыцари торопливо разбирают мечи, секиры, копья и щиты и бросаются в бой.

Конный противник сгрудился на пустом пятачке. Два отряда оценивают друг друга.

Всадники против рыцарей.

– ГОСПОДИ, СПАСИ! – кричат христианские рыцари.

Тамплиеры дерутся лучше и успешнее, но их меньше, поэтому они вынуждены отступить, несмотря на помощь рыцарей-госпитальеров.

Жан де Вилье, великий магистр ордена Святого Иоанна, решил поддержать Гийома де Божо. Два соперничающих христианских предводителя ненавидят друг друга, но сейчас, перед лицом общего врага, они выступают заодно.

Двум наконец-то объединившимся орденам удается отбросить мамлюков и удержать надвратную башню святого Антония.

Эврар дерется с мамлюком. Как ни странно, у того, при смуглой коже, голубые глаза. Эврар припоминает рассказ одного из поварят: это войско частично состоит из насильственно обращенных в ислам бывших христианских рабов. Но сейчас не время искать родство: противник старше возрастом, крупнее, сильнее его. Его ятаган едва не отсекает Эврару ухо, и вообще он явно не склонен заводить разговор.

Эврар напрягает ум, чтобы восполнить проворством свой недостаток роста и силы. Противник нетерпелив, ему хочется поскорее разделаться с юным и слабосильным воином. Чем дольше длится их дуэль, тем сильнее он злится, тем яростнее рубит и тем больше забывает о стратегии. Эврар уклоняется от его ударов, не нанося ударов сам. Сейчас его цель – нащупать слабые места мамлюка.

Тот – левша, между двумя его ударами проходит доля секунды. Эврар дожидается, пока он подставит ему незащищенный бок, наклоняется и наносит удар в область печени.

У противника глаза лезут из орбит – больше от неожиданности, чем от боли. Взгляд полон разочарования: его боевая карьера прекращена плюгавым врагом.

Юный тамплиер пустил в ход науку, преподанную ему опытными фехтовальщиками: «Нападая, не уповай на силу, а приспосабливайся к манере боя твоего противника и ищи изъяны в его обороне. Это требует не рвения, а ума. Сначала наблюдай, потом думай, а потом действуй».

Турецкий воин падает с искаженным болью лицом, а Эврар, впервые в жизни убивший человека, испытывает странное чувство.

Вероятно, у этого человека были семья, дети. Наверное, все они будут безутешны, когда узнают, что их муж и отец погиб. Я оборвал чужую судьбу, чтобы продолжить свою. При иных обстоятельствах мы могли бы стать друзьями. Мы даже не смогли поговорить.

На этом вопросы к самому себе прерываются: перед ним вырастает новый свирепый враг, вращающий топором.

Как ни странно, это воплощение неистовства вызывает в мыслях Эврара новый поворот.

Чтобы выжить, надо убивать. Если я умру, все остановится.

Приходится яростно биться. Новый враг тоже сокрушен. В этот раз Эврар не думает о его жене и детях, его не покидает одна-единственная мысль:

Сколько еще мне убивать?

Чем дальше, тем лучше он дерется. Товарищи по оружию вокруг не отстают от него. Некоторые гибнут, но большинство отважно удерживает позиции.

Мамлюки заставили тысячи рабов сделать подкоп под вторую защитную стену, чтобы она рухнула. Обрушение происходит у Новой башни, и атакующие бросаются в новую зияющую брешь.

Снова солдаты султана наносят удар по христианам – тамплиерам и госпитальерам. Гийом де Божо начинает эвакуацию жителей города из порта, еще остающегося у него в руках.

Мамлюки уже ворвались в город и развязали безудержную бойню. Тамплиеры упорно дерутся, чтобы сдержать их наступление.

В разгар боя Гийом де Божо ранен стрелой в подмышку. Его уносят в цитадель тамплиеров. К нему подступают братья по ордену.

– Я умираю, – шепчет он, – меня сменишь ты, Тибо Годен. Бегите, пока это еще возможно, закрепитесь в нашем командорстве на Кипре!

У великого магистра, лежащего на носилках, начинается агония, но