Ее настоящая жизнь - Антон Леонтьев

Сорвав длинную бумажку с массивной печатью, которая висела на входе, Нина поняла, что настала пора решительных действий.

Крайне решительных.

Времени на то, чтобы заглянуть в реквизиторскую и выбрать подходящий для конца девятнадцатого века наряд, а также прихватить деньги, просто не было. Ничего, как-нибудь справится!

Она просто перешагнула через бородатого, услышав у себя за спиной возмущенное:

– Эй, туда нельзя, там опечатано! И вообще, кто вы такая?

Просвещать его на этот счет Нина не намеревалась. И еще до того, как бородатый айтишник сумел что-то предпринять, захлопнула служившую дверью в тайную комнату книжную полку и заблокировала ее изнутри.

Закрыв глаза, Нина сконцентрировалась и, не обращая внимания на крики и стук из коридора, снова открыла их.

Так и есть, в стене, слабо поблескивая, светилась дверь, ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде разинутой пасти льва.

И слыша, что к воплям айтишника присоединились и голоса подоспевших «ребят в черном», Нина плавно нажала на ручку, открыла дверь и сделала шаг вперед…

…и, ощутив, что в лицо ей дует хоть и теплый, но сильный ветер, вышла куда-то в сад.

Нет, не в сад, а на кладбище! Ну да, такое ведь с ней уже было – в «Убийстве Роджера Экройда».

Обернувшись, Нина поняла, что и в этот раз шагнула в литературную вселенную из склепа, пахнущего сыростью, плесенью и тленом.

И почему ее опять угораздило попасть на погост?

В прошлый раз это было своего рода знаком, ведь на могиле доктора Шеппарда, пустой могиле, в которой если и покоился гроб, то тоже пустой (ну, или с телом чужого мертвеца), ей предстояло увидеть день его рождения, чтобы позднее вспомнить, что в этот же самый день Джек Потрошитель совершил свое первое каноническое убийство.

Не сомневаясь, что и на этот раз ее появление на кладбище тоже имеет какой-то скрытый смысл, Нина осторожно осмотрелась по сторонам. В отличие от ее первого путешествия погода была прекрасная, явно весенняя.

Но на крошечном старинном сельском кладбище все равно никого не было. Нина посмотрела в одну сторону, потом в другую – и двинулась вперед.

Если ей требовалась могила, то чья же? Этого она не знала.

Уж точно не натуралиста Стэплтона, покоящегося на дне Гримпенской трясины – с тунисским кинжалом, который, и в этом Нина ничуть не сомневалась, ему всадил в спину доктор Шеппард.

Доктор, как она знала, был и не на такое способен. Не ее доктор.

Интересно, этот литературный паразит тоже пришел в мир «Собаки Баскервилей» через склеп?

Нина, как и в прошлый раз, споткнулась, налетев на кочку, и едва не упала на явно свежее захоронение.

Всё как и тогда!

С гулко бьющимся сердцем Нина стала рассматривать простую темно-желтую гранитную плиту, понимая, что это имеет отношение к расследованию – ее новому литературному рассле дованию.

«Роджер Франклэнд, эсквайр, – значилось на плите. Без дат рождения и смерти. – Покойся с миром!»

Надо же, более чем лаконично.

От внимания Нины не ускользнуло, что этого самого усопшего, судя по свежевзрытой и еще толком не успевшей осесть земле, мистера Франклэнда, не стало не так-то и давно.

А также то, что звали его, как и Экройда, Роджер.

Но почему эта могила имела какое-то значение для ее расследования – неужели доктор Шеппард имел к этой смерти какое-то отношение?

С учетом преступного гения доктора Нину это ничуть не удивило бы.

Тут она вспомнила, кем являлся в «Собаке Баскервилей» этот самый мистер Франклэнд, фигурировавший там без имени (и звавшийся в реальности, в литературной реальности, Роджером), ведь недаром же она пролистала большую часть романа буквально несколько минут назад.

Это был даже не второстепенный, а третьестепенный герой, обитатель здешних мест, пожилой, желчный, крайне склочный старик, который постоянно со всеми судился. К аферам Стэплтона мистер Франклэнд никоим образом причастен не был, по крайней мере в романе.

А в реальности?

Помимо этого, мистер Франклэнд был отцом миссис Лауры Лайонс, местной красавицы, которую Стэплтон, влюбив ее в себя, использовал в своих низменных целях, заставив, к примеру, написать письмо сэру Чарльзу Баскервилю, выманив его одним вечерком на болота, якобы на романтическое свидание, – и напустив на него адского пса, который нагнал на несчастного больного сердцем миллионера дикого страху, от чего тот на месте и скончался от обширного инфаркта.

Ну да, только не натуралист Стэплтон, а доктор Шеппард, наверняка занявший его место!

Но какое это опять же имело отношение ко всему?

Понимая, что раз мистер Франклэнд мертв, то она попала не в сам роман, а в тот временной отрезок, который следовал за завершением расследования Шерлока Холмса, вероятно в весну следующего года, Нина испытала легкое разочарование – как и в случае с Эркюлем Пуаро, встретиться с великим детективом у нее не получится.

Ну ничего, и без него обойдется – как обошлась и без усатого сладкоежки-бельгийца, который к тому же хоть и разоблачил настоящего убийцу, доктора Шеппарда, но так и не докопался до подоплеки всех событий.

Так же, как мистер Шерлок Холмс: да, натуралист Стэплтон был виноват, но это был ведь не настоящий Стэплтон, а доктор Шеппард под его именем.

Нина уставилась на могилу, подумав о том, что, возможно, и там никого нет и что все это инсценировка.

И мистер Роджер Франклэнд, эсквайр, вовсе не умер.

Но даже если и так, то что это давало натуралисту Стэплтону, вернее, доктору Шеппарду?

Или истинным злодеем был именно этот склочный желчный старче, так обожавший сутяжничать? Нет, это просто невероятно!

Нина все ожидала, что у могилы мистера Франклэнда, эсквайра, кто-то появится, как тогда около могилы доктора Шеппарда появилась его любовница и сообщница мисс Ганнет, и, заметив сгорбленную фигуру, напряглась.

К ней приблизился державший в руках грабли ветхий кладбищенский садовник, вероятно, по совместительству и сторож, явно полуслепой старик, белый как лунь.

Он тоже был сообщником доктора Шеппарда, известного в этих местах как натуралист Стэплтон?

– Мисс, добрый день, – прошамкал он беззубым ртом на еле понятном Нине здешнем южноанглийском диалекте. – Я даже и не заметил, как вы пришли, но и глаза у меня уже не те, что раньше, мисс, вы уж извините. Зато слух о-го-го!

Нина поняла, что сообщником доктора Шеппарда, то есть натуралиста Стэплтона, этот старик уж точно не является.