Время "мечей" - Данил Корецкий

Действительно, уже смеркалось. Казалось, тайга подступает все ближе и шелестит все страшнее…

– А ты что, темноты боишься? – спросил Карим, с удовольствием наблюдая, как уже широкая струйка гравия сыплется на землю.

– Да нет, не темноты… Просто мы мясо медьвака хавали… А Омон говорил, что они это чувствуют и обязательно нас сожрут…

– Больше слушай! Скорей мы их сожрем! Человек – венец природы! – весело ответил Карим. Чувствовалось, что у него отличное настроение впервые за все это время.

– Ладно, Иван Степанович, выключай свою таратайку! Шабаш! Отдыхать будем! И отметим сегодняшний успех!

– Так что, и выпить нальешь?! – поспешно спросил Муха.

– И налью, заслужили! – кивнул Карим.

– Кстати, Иван Степанович, сколько времени потребуется, чтобы освободить всю шахту?

Мончегоров молчал. Он все еще не пришел в себя.

– Да не дуйтесь, дорогой! – Карим подошел, обнял его за плечи. – Я же извинился! Сейчас вернемся, выпьем на брудершафт и окончательно помиримся!

Пить с Каримом на брудершафт Иван Степанович не собирался. Да и разговаривать – тоже. Но, преодолевая себя, ответил:

– Дня два. Если рукава до самого дна хватит. Если бы вакуумный, стационарный насос был, то за пять часов бы справились…

– Будет, дорогой Иван Степанович! Все будет! – Карим прижал его к себе, потом отпустил и скомандовал:

– Грузимся, и на базу!

Володя полез за руль. Он так наработался, что руки дрожали… Да и все устали до предела. Пока ехали, окончательно стемнело, в лагерь заехали с включенными фарами, и Володя резко затормозил у самого входа в барак. Фарой-прожектором он осветил всю территорию, но ничего подозрительного видно не было.

Начали накрывать на стол, Карим сразу принес две бутылки водки, чем вызвал оживление всей «шайки». Муха развел костер, Карнаух достал из холодильника несколько кусков медвежатины, Володя притащил связку чеснока. Через час приступили к трапезе. Выпили по полстакана водки, обжигаясь, рвали зубами горячее жестковатое мясо, заедали чесноком… Муха начал мурлыкать блатную песню:

Стою я раз на стреме, держу в руке наган,

Как вдруг ко мне подходит незнакомый уркаган…

Но оборвал себя на полуслове:

– Эх, мало водки! Душа еще требует!

– Ничего, потерпи, всего сполна получишь! – сказал Карим, хотя это обещание прозвучало довольно двусмысленно. Мончегоров расценил его как угрозу.

– Ладно, заканчивайте, а я пойду, позвоню! – Карим поднялся и направился в штабной домик.

– А я люки позакрываю от греха! – Володя пошел к вездеходу.

– Боится, что ведьмаки тачку угонят! – засмеялся Тайга.

Постепенно все разбрелись, за столом остались только Мончегоров и Рустам. Костер догорел, только угли тлели, отбрасывая по сторонам зловещие красные отблески. Как всегда, налетел гнус, и они то и дело шлепали себя по щекам и телу.

– Интересно, когда медведей боялись, на комаров и внимания не обращали, – сказал Рустам. – Достали эти твари! Неужели они, действительно все понимают?

Иван Степанович пожал плечами.

– Вряд ли… Может, обострены некоторые инстинкты…

– А как же он на Облома поставил засаду? Одними инстинктами тут не обой…

За его головой мелькнуло что-то белое, и Рустам, хрюкнув, упал лицом на стол. Сзади стоял Карнаух, растирая огромный кулак.

– Это тебе не с Тайгой под стволами дружков махаться! – Завернув назад руки оглушенного противника, он стянул их брючным ремнем, быстро ощупал одежду, завладел пистолетом и бросился к вездеходу. Туда же на цыпочках подбежали Тайга с автоматом наперевес и Муха с двустволкой.

Карнаух и Тайга стали у двери водителя, а Муха – у двери в салон, да еще присели, растворившись в темноте. Иван Степанович подивился, как четко и слаженно они действуют.

«Как в кино», – подумал он. Но тут же сообразил, что такая слаженность отработана во время их прошлых уголовных «дел», когда они были шайкой не в условном, а в прямом смысле слова…

Володя с карабином выпрыгнул из водительской двери, и тут же перед ним выросли две фигуры с наведенным оружием.

– Молчи и не дёргайся! Ложи пушку, не доводи до греха!

Водитель замешкался.

– Не вздумай! – предупредил Тайга таким голосом, что у Мончегорова мороз прошел по коже. – Вы суки крученые, только я вас всех кончу и закопаю! Или ведьмакам скормлю! Наклонись и ложи! А потом пистоль!

Володя подчинился. Его поставили на колени, связали запястья веревкой.

– Пошел!

Водителя подвели к столу, где Рустам уже начал приходить в себя. Тайга ударом кулака сбил его на землю, достал нож.

– Ну что, поквитаться с тобой? – угрожающе спросил он. – Мы обид не прощаем!

Рустам зло клокочущие засмеялся.

– Босота позорная! Да вы уже, считай, мертвяки!

– Борзой попался! – Тайга ударил его ногой, да так, что внутри что-то екнуло. – Кем пугаешь, фраерок? На понт берешь?!

– Завтра вертолет придет! Вот тогда все и узнаешь! Будешь легкой смерти просить!

– Завтра, говоришь?! – Тайга нагнулся над лежащим и приставил длинный клинок как раз напротив сердца. – А если я тебя сегодня закабаню?!

Губы Рустама скривились.

– Ну, давай! Или кишка тонка?

– Да нет…

Мончегоров не понял, что произошло. Вдруг клинок спрятался, и в грудь Рустама уперлась рукоятка с загнутым вверх крючком ограничителя. Она тут же отошла обратно, извлекая клинок, который уже не блестел в зловещем отсвете костра, а будто покрылся черным лаком. Рустам захрипел, изогнулся, на губах появилась кровавая пена, тело конвульсивно дернулось несколько раз и затихло.

Володя охнул.

– Да ты что творишь! Ах, сука уголовная!

– Глохни, фофан! – Муха прижал стволы ружья к спине водителя, и тот замолчал.

– Освободите ему руки, – Тайга ткнул труп ногой. – Будто он сам на пику напоролся… А этого…

– Кончать?

– Не надо пока… Пошли, отведем к его хозяину!

– У меня нет хозяина, – буркнул водитель.

Подгоняя Володю ударами прикладов, его повели в штабной домик. Карим лежал на полу, связанный по рукам и ногам. Изо рта торчала какая-то грязная тряпка, напоминающая носок Тайги. Увидев вошедших, он грозно вытаращил глаза.

– Они Рустама убили! – сказал Володя. – Тайга зарезал!

Муха наклонился и вытащил кляп. Это действительно был носок. Карим шумно вдохнул полной грудью.

– Про вертолет правда? – спросил Тайга, поигрывая окровавленным ножом.