Случайное - не случайно - Милена Завойчинская

Прислуга уже знала о нашем приезде, и покои для нас были готовы. Мы с Грегом по привычке выбрали комнаты поближе, чтобы не бегать далеко. Дарику и Норелю опешивший поначалу старый гоблин-управляющий выделил одну комнату на двоих. Себастьян сначала не планировал оставаться с нами, но потом посмотрел на наши предвкушающие рожицы и тоже решил немного погостить. Мы договорились, что осмотримся, быстро перекусим и сразу же пойдем купаться. Море! Нас ведь ждало море!

Выделенные мне покои очаровали сразу же. Белые стены, коричневое дерево мебели и лазурный текстиль. Вот так в нескольких словах можно описать интерьер. Огромная кровать в спальне, просторная ванная, напичканная самой современной сантехникой. Удобные диваны и кресла в гостиной… В общем, все, чтобы почувствовать себя на отдыхе. А за окном шумел морской прибой…

Утром Ян поплавал в море, позавтракал и вернулся в Калпеат, а мы с братом остались.

Следующие два дня Грег купался и наслаждался жизнью, Руби подолгу лежала в специально разведенном для нее костре, поглощая стихию огня, и восстанавливалась. А я вела растительный образ жизни. Ела, загорала, купалась и спала, спала, спала. То дремала под прямыми солнечными лучами в позе морской звезды, то перебиралась под зонт и снова засыпала. Зато ночью долго не могла решиться лечь в постель, а позднее ворочалась с бока на бок, не имея сил заснуть. И вовсе не потому, что не хотела спать. Просто… меня мучили кошмары.

Не единожды за ночь меня будили Дарик и Руби или же я сама просыпалась от своего собственного крика, и лицо было в слезах. Во сне я снова переживала весь тот ужас с неудавшимся жертвоприношением и казнью, которую свершила.

На третий день Грег не выдержал и начал выносить мне мозг лекциями о том, что пора успокоиться и забыть. И вообще, мол, все же хорошо. Жизнь наладилась, больше мне бояться нечего. Только… как же ему объяснить?

— Грег, отстань! — не выдержала я и прикрикнула на него после очередной долгой и нудной лекции.

Время было послеобеденное, мы снова находились на пляже под зонтом и лениво смотрели на набегающие волны. А Руби то бегала по мелководью, то пряталась в тени. Хоть она и огненная гончая, и по идее стихия огня ей по нраву, но от морского зноя уставала и она.

— Не отстану! — осклабился брат. — И не теряй зря силы, кричать на меня бесполезно. У меня знаешь какая закалка? Ха! Если уж я даже Яна не боюсь, когда он на меня рычит, то тебя и подавно не испугаюсь.

— Утоплю, — пообещала я.

— Всплыву, — ответило мне всклокоченное улыбающееся чудовище. — Такое, как я, — не тонет.

— Грег! Отвяжись!

— Не-а. Давай лучше соглашайся позировать этому своему голокостному художнику. Он даже меня уже попросил повлиять на тебя. Мы ведь тут уже целых три дня.

Норель действительно хотел меня нарисовать, но пока я не находила сил, чтобы начать позировать.

— Не целых три дня, а всего три дня, — машинально огрызнулась я.

— Зануда! Скучная депрессивная зануда. — Брат вскочил, и я с тоской посмотрела на него. Сейчас ведь опять начнет меня доставать и тормошить. Никакого покоя нет! — Значит, так! Сейчас ты встаешь, раздеваешься, заходишь в воду по щиколотки и позируешь.

— Что? Грег, ты в своем уме? Как это я разденусь?

— А что такого-то? Я в дом уйду. Слуги сюда не выходят. А телохранители… А мы им скажем, чтобы отвернулись. Или пусть тоже в дом идут.

— А они, конечно, возьмут и послушаются, — хмыкнула я.

К нам действительно приставили четырех суровых подтянутых парней, и они в две смены караулили. Правда, общество свое они не навязывали. Я как-то быстро перестала их замечать, впрочем, мне не привыкать постоянно жить в обществе охраны, а вот братец сначала сильно бушевал и ругался. Но куда ж деваться-то? Приказ императора есть приказ императора. К тому же нас давным-давно предупредили, что на море выпустят только с охраной.

— Норе-э-эль! — завопил вдруг Грег в сторону виллы и показал большой палец. — Тащи сюда свои кости! И кисти не забудь, будешь рисовать!

— О боги! — от его вопля меня аж подкинуло.

А вниз по лестнице уже спешил художник с мольбертом наперевес.

Грег честно исполнил свою угрозу и бросил меня на растерзание зомби. Договориться с телохранителем было сложнее. Уходить он отказался наотрез, но согласился повернуться к нам спиной и честно не подглядывать. И предупредил, что, если услышит хоть звук, который воспримет как угрозу для меня, не станет обращать внимание, одета я или нет, а вмешается.

Меня такая перспектива совершенно не обрадовала, и позировать нагой на пляже я категорически отказалась. В конце концов у меня такой купальник, что… Четыре маленьких треугольника и веревочки.

С этого дня Норель ходил за нами неотступно и постоянно рисовал. То делал наброски карандашом, то пастелью, то… Оказалось, что художник — это еще хуже зомби. Потому что с зомби договориться можно, а с горящим вдохновением художником — нет.

Как ни странно, никто из семьи нас не навещал, хотя грозились. Себастьян появился только вечером четвертого дня, да и то ненадолго. Узнал, как у нас дела, оставил какие-то пакеты, поужинал, пошептался с Грегом и снова исчез. Правда, причина его визита выяснилась на следующий же день.

— Иржик! — заявил мне братец во время обеда. — Там тебе Ян вещи привез. Иди надевай.

— Что за вещи? — спросила я, продолжая лениво пить кофе.

— Вот наденешь и узнаешь. Давай шевелись. И хватит столько есть, ты скоро станешь как плюшка.

— Сердца у тебя нет! Пожалел сестре кусок хлеба, — вяло огрызнулась я, даже и не думая вставать и куда-либо идти.

— Не положено! Я темный, а все знают, что мы страшные и злые. Так что нечего тут изображать вселенскую скорбь по своей загубленной жизни. Топай давай!

Этот неугомонный тип вскочил, оттащил мой стул от стола и поволок меня за собой. Потом вручил мне пакеты, оставленные Яном, и позвал Дарика.

— Дарик! Через три часа вот эта мрачная девица должна выглядеть как угроза немедленной смерти от разрыва сердца всему мужскому населению империи. Понял?

— Так точно, господин, — прищелкнул пятками скелет. — А от чего конкретно они должны будут умереть? От восторга или от испуга?

Не выдержав, я хихикнула и стала распаковывать свертки.

— Дарик, ты совсем, что ли, мозга лишился? Конечно, от восторга!

— Так нет у меня мозга, господин, извините. Один только череп и остался, — пошутил мой камердинер.

— Да, как-то не подумал, — тут же нашелся Грег. — Тогда шевели… Светом своим синим шевели. Чего там тебе Ян напихал в твой череп, вот тем и думай. И делай вот из этой мымры с облупившимся носом красотку.

— Эй! А в лоб?! — вот тут я не могла не возмутиться.

— Вот! Именно про это я и говорил! — многозначительно поднял указательный палец Грег, глядя на меня.