Отбор с осложнениями - Ольга Ярошинская

 Амалия искренне рассмеялась над шуткой Вилли, и у него на душе стало еще теплее. Посмотрев на девушку, принц немного сбавил ход, хотя они и так еле плелись. Ему хотелось, чтобы эта прогулка не кончалась никогда.

— А вот еще был случай, — начал он, но сбился, заметив, как Амалия нахмурилась и прижала ладонь к виску. — Что случилось? Вам нехорошо? Может, нам стоит вернуться во дворец?

— Нет-нет, — тихо ответила она, попытавшись снова улыбнуться. Но на этот раз принц сразу распознал фальшь. — Все замечательно.

— И все же, вы побледнели, — настаивал Вилли.

— Всего лишь легкое головокружение. Уже прошло. Давайте еще немного пройдемся, — она посмотрела на него с мольбой, и принц понял, что девушке, в точности как и ему, не хотелось прекращать их общение столь скоро.

— Тогда пройдем к беседке? — нашел он компромис. — Вам стоит присесть. прогулка вышла утомительной.

— Нисколько! — поспешила ответить она. — Вы замечательный рассказчик, и я уже давно не чувствовала себя настолько чудесно. Прошу… ох...

Оборвав речь на полуслове, Амалия пошатнулась, и принц придержал ее за талию, прижимая к себе.

— Что с вами? — Он обеспокоенно всмотрелся в бледное лицо девушки.

— Голова… — простонала она, зажмурившись.

Только тут Вильгельм вспомнил о том, что у них было сопровождение и резко обернулся в поисках менталистки Амалии. Та стояла неподалеку, привалившись к дереву спиной и уставившись в небо широко открытыми глазами. Ее губы беззвучно двигались, что-то проговаривая, а руки висели вдоль туловища, как плети.

— Нет-нет, — протестующе прошептала Амалия, упираясь ладонями в грудь Вильгельма. — Пожалуйста!

Он посмотрел на нее, даже не думая отпускать, напротив, прижимая к себе еще сильней. И остолбенел. Зрачки Амалии расширились, а из носа пошла кровь — тонкая струйка стекала на подбородок, капая на ее платье и его светлый сюртук.

— Что с вами? — принц сжал плечи девушки, легонько ее тряхнув. — Что происходит?!

Амалия мотнула головой, прикусила губу и… расслабилась в его руках, тихо попросив:

— Поцелуйте меня, Вильгельм.

— Что? — он и сам подумывал над таким ходом событий еще совсем недавно, но теперь растерялся и ошалело смотрел на испачканный кровью подбородок.

Амалия облизнула губы и призывно улыбнулась, повторяя:

— Поцелуй меня. Я ведь нравлюсь тебе?

Ее рука скользнула ему на шею, погладив кожу за воротником. Второй рукой она провела по его животу, после чего подалась вперед и сама поцеловала его. Совсем не так, как бы ему хотелось. Ее губы оставили привкус крови и разбудили дикую тревогу. Здравый смысл Вилли буквально кричал, вынуждая оттолкнуть девушку и потребовать объяснений, но даже в таком пугающем состоянии, она казалась ему ранимой и нуждающейся в его защите.

Однако стоило им разорвать странный поцелуй, как Амалия всхлипнула. На ее лице при этом не дрогнул ни единый мускул, зато из глаз покатились слезы.

Вильгельм вновь посмотрел на менталистку, теперь плавно сползающую спиной по стволу дерева и усаживающуюся прямо на землю покореженной куклой.

Когда он вновь обернулся к Амалии, та держала у его горла нож. Тонкий, красивый и наверняка острый. Одно неверное движение, и Вильгельм мог прощаться с жизнью. Он попытался отстраниться, но понял, что не может двинуться с места. Виски отозвались резкой болью.

— Нет, — едва слышно сорвалось с губ Амалии, и нож опасно качнулся в ее руке.

Менталистка вскинула руки, направляя скрюченные пальцы в сторону Вилли, и тот чуть качнулся от ментальной волны, хлестнувшей его, так что лезвие оцарапало кожу.

— За что? — выдавил от с трудом. Боль от пореза почти не ощущалось, а вот голова болела так, что того гляди лопнет.

— За что? — повторила менталистка. — За что?!

Она взмахнула руками, как дирижер, и Амалия отступила на полшага.

— Ты грязный распутник! Ты подлый урод! Мерзавец, которому место в тюрьме!

— Мы знакомы? — уточнил Вилли, по-прежнему не в силах пошевелиться. — Если вы считаете, что я должен сесть в тюрьму, то давайте так и сделаем. Выдвинете обвинения, я отвечу на них в суде…

— Как будто хоть один судья в мире осмелится обвинить единственного наследника престола! — зло выкрикнула менталистка. — Ты даже не узнал меня! А ведь всего-то восемь лет назад клялся, что я единственная!

— Выходит, мне было всего семнадцать, — прикинул Вилли. — Ну, тогда я многим это говорил…

Амалия, повинуясь молчаливому приказу, склонилась вперед, и лезвие вновь коснулась его шеи, по которой, он чувствовал, струилась кровь.

— Постойте! Мы что же, были близки?

Он скосил глаза, пытаясь рассмотреть менталистку: чистая белая кожа, темные глаза, довольно привлекательная, пожалуй, но сейчас ее черты были искажены злостью.

— Давайте поговорим. Как вас зовут?

— Мира, — глухо ответила она. — Мира Свон.

Перед его глазами вспыхнуло воспоминание, как будто кто-то вытащил фотокарточки и расставил у него перед глазами. Пасторальные картинки: прогулка по лугу, поцелуй на закате, стог сена, пахнущий летом и любовью…

— Что-то припоминаю, — соврал он.

Сколько их было, этих девчонок, готовых броситься ему в объятия ради призрачной надежды стать королевой? Слишком много, чтобы помнить каждую.

Мира застонала, воздев руки, и серебряное лезвие сверкнуло, на миг ослепляя Вильгельма. Принц силился воспротивиться ее воздействию на него, но ему катастрофически не хватало времени. Он приготовился принять смерть, когда неожиданно понял, что Амалия развернула нож к себе. Она продолжала смотреть на него огромными испуганными глазами, из которых катились слезы, а он ничего не мог поделать! Принц зарычал! Время замедлилось в тысячи раз, и Вильгельм, преступно медленно сбрасывая с себя ментальные путы, наблюдал, как острие ножа пропарывает шелк на груди Амалии, как касается нежной бархатистой кожи серебро, как выступают рубиновые капли, мгновенно пропитывая ткань платья…

Он почти выпутался, но понимал — опоздает! Это конец!

И вдруг кто-то дернул Вильгельма назад, схватив за одежду. Падая, принц заметил в небе блестящий нож, а потом звезды закрыло черное одеяние.

«Бригитта?» — отстраненно подумал Вильгельм, и наконец встретился с землей, больно приложившись головой. В глазах потемнело, сознание поплыло. Однако прежде, чем принц отключился, в его воспаленный от боли мозг успела проскользнуть невероятная догадка, оборвавшаяся однако из-за потери сознания.

В королевском саду, как всегда, витал божественный аромат. Розам не было никакого дела до заговоров и интриг, творящихся вокруг, они цвели, радуя глаз живущих в замке, и пахли так одуряюще, что хотелось забыть о всех невзгодах. И именно за этим Эмма оказалась там. Она стремилась отпустить нехорошие мысли, что засели в ее голове занозой, причиняя боль и не давая возможности радоваться жизни.