📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыА теперь Горбатый! - Владимир Колычев

А теперь Горбатый! - Владимир Колычев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 99
Перейти на страницу:

– Тебе-то что? – не глядя на него, не зло, без вызова спросил Роберт.

– Ты не сказал, по какой статье зачалился...

Пришлось сказать. Тип нехорошо усмехнулся:

– За мохнатый сейф взяли, да? Ну, ну... А тебе не кажется, что ты не то место выбрал? Тебе на вокзале место...

– Какой здесь вокзал? – не понял Роберт.

– А где петухи у нас живут... Ты че, урод горбатый, не знал, что мою сеструху трахнул?

– Твою сестру? – опешил Роберт.

– Да, гнида! Мою сестру!..

– А как твою сестру зовут?

– Да какая в пень разница? На тебе мохнатка висит. Значит, ты и сам мохнатым станешь. Понял?

– Не понял...

– А сейчас поймешь. Братва, петушить козла горбатого надо!

– Да не базар, надо! – поддержал его какой-то хмырь. – А то своим горбом гнойным нормальных людей поганить будет...

– А может, у него в горбу дырка есть? – захохотала чья-то гнусная рожа.

Роберт сник, сжался в комок. На глаза едва не навернулись слезы. Везде, на воле и в неволе, люди смеются над ним. Везде нужно доказывать, что он имеет право на существование. В школе он смог это сделать... Но вряд ли он сможет что-то поделать сейчас. Вся тюремная братия против него. И если он посмеет защищаться, его попросту сотрут в порошок.

А если защищаться не будет, его просто опетушат... Что это значит, Роберт не знал. Но догадывался, что-то нехорошее... Нет, не надо, чтобы его опетушили...

Но к нему уже подходят двое, берут под руки. А долговязый хмырь с мерзкой ухмылкой расстегивает зачем-то штаны...

– Ша! – послышался чей-то грозный окрик. – Че за дела? Че за бодяга?..

С нижней койки у самого окна поднялся худой, как скелет, мужичок. Грудь в наколках, на ключицах – татуированные шестиконечные звезды. Взгляд сильный, волевой, подчиняющий.

Долговязый тип размяк под его взглядом.

– Чадо! Ты бузишь?

– Я...

– Чадо!

– Я!

– Сдохни!..

Долговязика как волной смыло.

Мужичонка вперился в Роберта изучающим взглядом. Поманил его к себе пальцем. Устроил форменный допрос. Только в отличие от следователя протокол не составлял и материалы в суд передавать не собирался. У него свой суд. И свой приговор. Роберт всеми порами ощущал на себе власть этого неказистого с виду, но такого сильного на поверку человека. Как скажет он, так и будет...

Звали его Клещ. Как узнал Роберт чуть позже, он был вором в законе. Наивысшая степень почета в преступном мире.

– Аллой бабу, говоришь, зовут... И в два ствола пихалась, говоришь... Маруха это плечевая, – сделал вывод Клещ. И посмотрел на своего соседа через койку. – Бука, ты всех плечевых знаешь...

– Ну не всех, но Алку знаю... У нее еще родинка большая на правом буфере...

– Была родинка? – строго спросил Роберта Клещ.

Под его взглядом, казалось, вскроется любой обман.

– А у нее разве буфер был? – удивился Роберт.

Камера утонула в громовых раскатах смеха. Клещ тоже развеселился.

– Темнота, – попенял он Роберту. – Буфера – это груди, понял?

– Понял... А родинка на правом буфере у нее была...

– Правильно, на буфере. Так и говори... Значит, ты плечевую отодрал, а она на тебя заявила...

– Алка может, – кивнул Бука. – Лахудра шизанутая, что с нее возьмешь...

– Чадо! – позвал долговязика Клещ. – Так что, эта шмара вафельная твоя родная сестра?

– Да нет... Это я так... Просто...

– Просто – это твоя срака. За базаром следить надо, понял?

– Да понял.

– Все, сдохни!

Клещ снова посмотрел на Роберта.

– С детства? – спросил он, показывая на его горб.

– С детства...

– Хреново... Но жить-то как-то надо... Короче, живи как живешь. К нашим законам привыкай. У нас все по понятиям, все по справедливости. Ни за что тебя здесь никто не обидит. Но если сам облажаешься, пеняй на себя. Я понятно говорю?

– Понятно...

– Ну тогда двигай на свое место. И думай, как жить дальше будешь...

Скоро Роберт узнал о тюремных законах.

Воровские понятия в самом деле стояли на основах справедливости. Только справедливость эта какая-то корявая и однобокая. По сути, тюрьма – это джунгли. Здесь главенствуют сильные матерые волки. И они решают, что справедливо в этом жестоком мире, а что нет... Выводы напрашивались сами. Хочешь жить достойно, сам стань волком. Хищным и жестоким. Научись стоять за себя и подчинять других. И самое главное, нужно уметь спрашивать за любое, даже самое мало-мальское, оскорбление. Особенно это касалось Роберта. Он горбун. И если он даст слабину, над ним будут смеяться зло и жестоко. Если же он станет сильным, ни одна падла даже косой взгляд не посмеет бросить в его сторону.

Воровской закон стоял на справедливости, а справедливость строилась на силе – злой, жестокой и порой беспощадной. И Роберт должен был к этому привыкать...

* * *

Самый гуманный суд в мире приговорил его к трем годам заключения на общем режиме. И Роберт пошел по этапу.

Воровской суд помиловал его. Его не стали приговаривать к высшей мере через опущение, как это делали с насильниками.

Он жил на общих правах. Никто его не жалел и поправок на инвалидность не делал. И он сам никого не щадил. Все менты стали его врагами. Все зэки – братьями. Опущенные – изгоями. Он принял арестантские законы и жил по ним. И жил неплохо. Никто не издевался над ним, не оскорблял.

Но как чувствовал Роберт, что это до поры до времени.

После карантина их распределили по отрядам, развели по баракам-общежитиям. Это лучше, чем тюремная камера. Просторное помещение, аккуратно заправленные шконки в два яруса. Свежевыкрашенные стены, полы – приятно пахло краской. На окнах занавесочки, цветочки... И два хищных типа приблатненного пошиба.

Один из них с ходу наехал на Роберта:

– Ты, чмо горбатое, тебя че, исправляться сюда отправили, гы-гы? Менты че, не врубают, что горбатого только могила исправит, гы?

Это оскорбление. И если Роберт хочет оставить за собой уважение, он должен смыть его кровью. Хотя это и необязательно. Если, конечно, этот подонок не попросит у него прощения.

– Ты, я вижу, пошутил, – тихо с достоинством сказал он. – Плохая шутка. Извиниться надо.

– Перед кем, перед тобой? – захохотал тип.

Но смех его тут же оборвался. Лицо его разгладилось, взгляд опустел. И сам он обмяк. И на глазах у всей толпы начал медленно опускаться на колени.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?