Пропавшие без вести - Юрий Козловский

— Ага… отпустил. В речку, где поглубже. В таком виде его только туда и можно было отпустить…

— Понятно! — кивнул Лесовой. — Еще что-нибудь Паша рассказывал?

— Рассказывал, — как-то виновато ответил Стрешнев. — За день до нашей встречи в электричке уселся напротив него какой-то чудак со странной внешностью и уставился на него своими глазищами, чисто гипнотизер. Паша хотел его за жабры взять, но у него в глазах помутилось, а когда прояснилось, того уже не было, будто сквозь пол провалился.

— Странный — значит, бледнолицый? — уточнил Николай.

— Вот именно! — вздохнул Дмитрий. — Эх, знать бы тогда! А то даже внимания не обратил. Потом ко мне Сигизмундов подъехал с предложением, я закрутился с оформлением, а когда вышел на службу, узнал, что Паши уже нет.

— А мне никто не позвонил, — с упреком сказал Николай. — Я даже на похоронах не был…

— Прости! — потупился Стрешнев. — Так уж получилось. Но и ты не делай из себя святого. За два года ни разу не позвонил! Все хороши! Ладно, слушай дальше. Я тогда встретился с Женькой Беловым, ты должен его помнить, он начштаба у нас был, потом в центральной конторе обосновался…

— Помню, — сухо ответил Лесовой. — В тот день, когда ты пропал, он попал под машину.

— И — что?… — растерянно посмотрел на него Дмитрий.

— Жив, — коротко ответил Николай. — Но, кажется, до сих пор в коме.

— Ну, суки! — скрипнул зубами подполковник. — Они мне за все ответят!

— Ответят! — согласился Лесовой. — Ты дальше рассказывай.

— Вычислил Белов убийцу, бывшего прапора из тюремной охраны. Он сошка мелкая, мало чего знал, я хотел поставить перед ним только один вопрос. Кто конкретно сказал ему — ты должен замочить вот этого человека? Потом, конечно, я бы и его придавил, но не сразу. А тогда подкараулил его, только взялся за дело, а тут откуда ни возьмись целых четыре этих ублюдка бледнолицых нарисовались! И запах… Может быть, я и справился бы со всеми, но не успел, чем-то они меня отключили. Очнулся в какой-то большой комнате, а вокруг уже человек двадцать бледнолицых. И все на нас с прапором пялятся. Ощущение, скажу тебе, жуткое. В груди будто кусок льда, сердце колоколом в ушах отзывается, и страшно почему-то до колик. Это со мной такое было, а прапор совсем с катушек съехал, визжит от ужаса, ну точно кабан, когда его резать собираются, в ноги бледнолицым упал, все пытался их ботинки поцеловать. Кричит: «Хватит! Пощадите! Все, что хотите сделаю, только хватит!» Страх у него был уже не человеческий, а животный. Но мне его все равно жалко не стало. Один бледнолицый что-то скомандовал, прибежали двое, с обычными рожами, подхватили моего прапора под руки и утащили. Больше я его не видел. Надеюсь, его на самую поганую работу определили…

— А с тобой что? — поинтересовался Николай.

— Меня еще долго пытали. Потом мы узнали, что так они на устойчивость проверяют. Кого в рабы, кого в охрану. А тех, кто выдерживает до конца, уничтожают, как непригодный материал. И со мной бы такое случилось, но я вовремя побелел, и тут все сразу изменилось. Забегали они вокруг меня, как вокруг желанного гостя, отвели к своему божку. Вот где страшная личность! Страшнее всех, кого я до него видел, вместе взятых. Один раз посмотрел, как будто душу наизнанку вывернул. Но то, что я их обманываю, все равно не определил. Так я и стал для них своим. А потом позволили с Денисом Красильниковым встретиться. Он ведь раньше меня сюда попал. Следом и Леня здесь приземлился.

Лесовой перевел взгляд на Полищука. В свое время он сошелся с Леней ближе, чем с остальными бойцами разведгруппы. Теперь, несмотря на не самые радостные обстоятельства встречи, он был рад снова увидеть друга.

— Тебя сюда выдернули потому, что про золото узнал? — предположил Николай.

— Не совсем, — ответил Леня. — Меня не так золото, как пропажи людей возмутили. Греков совсем обнаглел, даже уже не особенно прятался. Я сам слышал, как он говорил одному старателю: «Что, хочешь туда, куда я Гриба отправил?» А Гриб — это один из пропавших бичей, самый колоритный, его весь поселок знал. Я точно узнал, что бичей завалили и спрятали где-то в старых шахтах. Пошел по следу, но тут вдруг черная машина, я даже не понял откуда, там никакой дороги не было, трое бледнолицых — и все. Я, правда, успел еще помахаться, одного, кажется, достал, но тут сам отрубился. Ну, а потом все, как у Димы. Будто под копирку.

— А Денис? — спросил Лесовой.

— Да примерно, как и мы, — ответил Стрешнев. — Правда, у него обошлось без мордобоя. К нему около дома бледнолицый подошел и предложил сотрудничество, обещал платить огромные деньги. Денис, вроде того, сказал, что на улице такие вопросы не обсуждаются, вот если тот пригласит его в свой офис и сделает официальное предложение… А если офиса нет, то и разговаривать с ним не о чем. Короче говоря, просто отбрехался от него. Подумал, какой-то придурок, их сейчас много по улицам ходит. Но назавтра они пришли уже втроем, причем Денис им дверь не открывал и не слышал, чтобы они ее открывали. Просто зашли в комнату из спальни, будто прятались там до того. А остальное — по старой схеме… Ты, конечно, можешь сам его расспросить, как придет, но я не советую.

— Почему? — удивился Николай.

— Да он никак в себя прийти не может, — махнул рукой Стрешнев. — Все по своей крале убивается. Как же, она там, а он здесь! Мы уж ничего ему не говорим, потому что бесполезно. Но по секрету тебе скажу — неподходящая она жена для офицера!

— Это точно! — подтвердил Николай, не став вдаваться в известные ему одному подробности. — Ладно, с этим все ясно. Сейчас вернется Денис, и займемся делом. Времени у нас немного.

Обратный маршрут через облачную зону Лесовой постарался проложить так, чтобы избежать встреч с кем бы то ни было, в том числе с охранниками и рабами. «Апостолы» не только никогда не пересекали границу, но даже избегали к ней приближаться, и если бы кто-то хотя бы увидел, что Николай направляется в ту сторону, то об этом обязательно стало бы известно бледнолицым. Кто знает, что они предприняли бы, получив такую информацию, но ничего хорошего ждать не приходилось.

Проскользнуть незамеченным получилось. Время он тоже рассчитал точно — Дмитрий дал ему часы, обыкновенную китайскую штамповку, но зато они показывали не только часы, минуты и секунды, но, при нажатии кнопки также число и день недели. Время на них было выставлено московское, потому что местные сутки были почти в два раза длиннее земных. (Сами «апостолы» жили по среднеевропейскому времени, а смена местных дней и ночей под слоем облаков все равно проходила незамеченной.) Но все же по часам можно было хоть как-то ориентироваться, и встреча с друзьями была назначена на определенную дату, которую невозможно было бы определить без этого прибора. Так что подарок оказался очень кстати.

Обойдя далеко стороной разбросанные там и сям плантации плодовых деревьев и бараки пролетариев, окруженные домиками охраны, он вышел под звезды, когда местное солнце уже закатилось за облака, и только верхушки их все еще были озарены зловещим кровавым заревом. Уходя, он не стал объяснять друзьям, почему снова отправляется в эти смертельные для человека места. Он доверял им, но всегда оставалась возможность разоблачения их «апостолами», и тогда задуманная им операция была бы неминуемо сорвана. А придумал он ее лишь вчера, во время разговора с Никитиным, когда тот упомянул таинственного Зверя.