Формула бессмертия - Сергей Пономаренко

Вспышка яркого цвета…

По проезжей части, дребезжа, полз желто-красный трамвай в один вагон, его обогнал непривычного вида грузовик — «полуторка» и, заскрипев тормозами, резко остановился, повинуясь сигналу регулировщика — поднятой вверх белой палки, чтобы пропустить пешеходов. Регулировщик, серьезный молодой парень, в белой фуражке, рубахе, подпоясанной портупеей, и синих штанах, стоял на специальном круглом возвышении, на перекрестке, напротив Оперного театра — вычурно украшенного здания в стиле ренессанса. Среди пешеходов, спешно переходящих улицу, выделялась красивая женщина за тридцать лет с аккуратно уложенными длинными волосами. Она была одета в светлую блузку под шею и длинную, почти до щиколоток, зеленую юбку. На голове у нее была небольшая аккуратная шляпка. Она шла спокойной уверенной походкой. Ее обогнала стайка весело разговаривающих на ходу девушек в светлых, почти одинаковых платьях с рукавами-«фонариками»; все они были с короткими стрижками и отличались друг от друга разве что фигурами. Вдруг женщина вскрикнула, заметив кого-то или что-то, и ускорила шаг. На ее лице появилось растерянно-радостное замешательство.

— Андре! — крикнула она в спину высокому плечистому мужчине в парусиновом костюме и в кепке, упругая походка которого выдавала в нем бывшего военного.

Мужчина, словно не слыша, не меняя темпа ходьбы, продолжал идти. Женщина, явно удивленная, остановилась, оторопело глядя ему вслед. Мужчина вдруг уронил газету, которую держал в руках, что вынудило его остановиться и позволило обернуться. Он быстро «прострелил» взглядом пространство вокруг, не упустив и эту женщину. Затем он резко свернул и зашел в угловое здание — ресторан «Лейпциг». Приблизившись к ресторану, женщина на мгновение замешкалась перед входом, видимо раздумывая, но потом все-таки зашла внутрь.

Днем ресторан был почти пустой, лишь несколько столиков, покрытых белыми скатертями, были заняты посетителями. Мужчина сидел в сторонке от занятых столов. Зайдя внутрь, женщина потеряла уверенность и по мере приближения к столику мужчины все больше замедляла шаг. Мужчина внимательно наблюдал за ней и, встретив ее взгляд, радушно улыбнулся.

— Дама, пожалуйста, составьте мне компанию, а то в одиночку только волки в лесу воют, — слегка приподнявшись, громко сказал он.

Женщина вздрогнула, видимо, слова мужчины ее задели, и резко остановилась, чтобы развернуться и уйти, но, поймав его приглашающий взгляд, подошла к столику и присела на краешек стула.

— Как это понимать, Андре? — тихо спросила она.

— Так надо — Андрея Кожушко больше нет, — так же тихо ответил мужчина. — Мы с тобой только сейчас познакомились, так что изволь принять мои ухаживания и не привлекай к нам внимания.

К ним подошел официант.

— Что заказывать будете?

— Водочки граммов этак триста. — Мужчина, задумавшись, сделал паузу и обратился к спутнице по столу: — Что пить изволите, мадам?

Заметив на ее лице гримасу неудовольствия и опережая ее ответ, быстро сказал:

— Даме — бокал сладкого вина. Закусить нам селедочки, огурчиков соленых, картошечки. Из мясного что у вас есть?

— Котлеты говяжьи.

— Неси!

Когда официант отошел, женщина с неудовольствием спросила:

— Что за цирк, Андре?

— Теперь меня зовут Макар Суконников, работаю бухгалтером. Время поменялось — изменились и мы. Ты этого не заметила, Яринка?

— Я осталась прежней.

— Прости великодушно, но я в это не поверю. Оглянись вокруг — неужели не замечаешь изменений? Помнишь, как тут, в кондитерской «Маркиз», мы с тобой пили кофе с пирожными? Как здесь все сияло, голубой потолок над головой, необычные светильники, а сейчас — забегаловка, которую «товарищи» называют рестораном. Крещатик, символ нашего старинного города, «товарищи» назвали улицей какого-то Воровского[18] — имя-то какое — воровское! Только недавно вернули родное название! Прорезную — улицей Свердлова, а он здесь хоть раз бывал? Владимирская носит имя Короленко. Неужели для увековечивания памяти писателя в городе не нашлось менее символических улиц? Отель «Прага», помнишь чудный ресторан на его крыше? Теперь гостиница «Красный Киев» — от одного названия Ильинский,[19] наверное, в гробу перевернулся.

— Поменять названия — это не значит поменять суть. Внутри я осталась той же. А ты, Андрей, поменял только имя или все остальное тоже?

— Прежним я уже никогда не буду, уже не помню, каким я был. — Андрей улыбнулся и мягко добавил: — А ты, Яринка, все так же прекрасна! Словно и не прошло два десятка лет после последней нашей встречи. По-прежнему молода и красива, как и в семнадцать лет.

Яринка засмущалась и покраснела. Комплимент ей понравился.

— Не говори глупости, Андре. На следующий год мне будет сорок! — Она протянула руку и положила на его, ощутив тепло. — А у тебя уже седина на висках и совсем другой взгляд. Как у тебя сложилась жизнь, Андрей?

— Служил у Деникина, затем из Крыма, перед тем как его захватили красные, уплыл в Турцию, оттуда в Европу. Несколько лет скитался — никому мы там не нужны без средств, работал шофером в Берлине. Вернулся обратно с чужими документами, работал в немецкой компании во время НЭПа, которая взяла в концессию добычу марганца. Лицензию компании ликвидировали, их специалисты вернулись в фатерлянд, а я остался. Теперь я снова в Киеве, работаю бухгалтером, снимаю угол на Совках. Веду себя ниже травы, тише воды, по-прежнему один. А у тебя как сложилось, кузина? Дима с тобой здесь? Ты замужем?

— Дмитрий погиб под Крутами, он туда отправился со студентами-добровольцами.[20] Я вышла замуж за его товарища — Василия Хому. Он тоже был под Крутами, после помог найти могилу брата возле села Печки. Тоже воевал, вернулся в Киев вместе с поляками, здесь заболел воспалением легких и остался, когда те отступали.

— Служил у петлюровцев?

— В армии Украинской Народной республики. Отец служил в секретариате иностранных дел УНР, при отступлении вместе с мамой оказался за границей, с тех пор не имею о них известий и не знаю, живы ли. Мы с Василием много колесили по Украине, только пять лет, как вернулись сюда. Вначале он работал истопником в университете, где раньше был адъюнктом на историко-философском факультете, но с недавних пор его там устроили библиотекарем и даже дали читать курс лекций по античной истории. Сейчас университет называется Киевским институтом народного образования — готовит учителей. А я обучаю грамоте на ускоренных курсах при начальной школе.