Дьявол в Лиге избранных - Линда Френсис Ли

Она оглянулась, нахмурилась, затем пожала плечами:

– Я еду в «Брайтли» на ленч. Будь хорошей девочкой.

Но это было давно, а теперь Кике снова нужно было выручать меня.

– Когда пришла Уиннифред? – спросила я горничную. – Объясни мне, почему ты вообще ее впустила.

Оказывается, Уиннифред шагнула в дом, как только открылась дверь, заявив, что ей необходимо меня увидеть. Горничная пыталась выставить ее, говоря, что я еще не встала, но Уиннифред стала громко звать меня.

Кика шикнула на нее и попросила подождать в гостиной, выиграв тем самым время. Поднимаясь наверх «позвать меня», она увидела мой «мерседес». Кика бегом спустилась по черной лестнице и через кухню вылетела мне навстречу. Теперь она вела меня в дом, настоятельно рекомендуя делать вид, будто я только что проснулась.

Я не люблю проявлять эмоции, иначе бы не сдержала своего порыва, кинулась бы ей на шею и сказала, что буду любить ее вечно.

Я поднялась по черной лестнице в спальню и быстро привела себя в боевую готовность.

– Фреди, – сказала Уиннифред, когда я вошла в гостиную.

– Уиннифред, какой сюрприз!

– Я передумала.

– Насчет чего?

– Я дам Никки Граут рекомендацию для вступления в Лигу избранных.

Мне следовало ликовать от радости – самая сложная моя задача была выполнена: набралось шесть человек, готовых оказать поддержку моей протеже, и, если не произойдет ничего катастрофического, Никки примут. Моя часть сделки была выполнена, но я почему-то не испытывала удовлетворения.

– Отлично! – воскликнула я с фальшивым воодушевлением. – Никки будет ужасно рада.

– Уверена, что так и будет. Она та самая свежая кровь, которая нужна Лиге. Она хочет приносить пользу нашему обществу. И теперь, когда она перестала носить анималистические расцветки...

Ох уж эти предлоги, которые мы выдумываем, чтобы не показаться слабыми, изменив свое мнение. Ничто так не действует, как чей-то внезапный успех, и тогда все Томы, Дики и Уинни мечтают вскочить в поезд счастливчика и предлагают ему поддержку.

Как только Уиннифред ушла, я поднялась к себе и долго лежала в ванне. Одевшись в шелк и жемчуг, я направилась было во дворец Граутов, но решила не подавать Никки дурного примера и предварительно позвонила.

– Ее нет, Фреди, – ответил Говард. – Она снова поехала к этой Пилар.

Судя по голосу, это обстоятельство вызывало у него не больше радости, чем новая одежда, купленная Никки.

– Когда она вернется, скажи ей, что Уиннифред Опал дала согласие. У нас есть все шесть необходимых покровителей.

Говард вздохнул и невесело сказал:

– Здорово... – Потом вроде как спохватился: – То есть, я хочу сказать, это здорово!

Впервые я поняла, что одно и то же слово «здорово» может иметь совершенно разные значения, в зависимости от интонации, с которой оно произносится.

– Ты выполнила свою часть сделки. – Он колебался. – Забавно, но я не был уверен, что ты действительно это сделаешь.

Что-о-о?

– Но это уже другая история. Сейчас мне надо довести до конца все дела с твоим мужем. Он в Мексике. Это все, что мне известно. Так или иначе, я доставлю тебе его чертову задницу, Фреди, обещаю.

Он повесил трубку, а я не могла оторвать взгляд от телефона. Дело близилось к развязке, я это чувствовала.

На протяжении следующих нескольких дней я старалась держаться подальше от Сойера Джексона. Когда он звонил, Кика говорила, что меня нет.

До Никки мне было никак не дозвониться. Я понимала, что происходит что-то не то, но не имела ни малейшего понятия, что именно.

Я сосредоточилась на последних приготовлениях к выставке, твердила себе, что волноваться не о чем, что все получится. Да и как может быть иначе? Ведь речь идет обо мне и моей жизни.

За день до выставки я, наконец, не выдержала и поехала в южный Уиллоу-Крик. Каково же было мое удивление, когда я увидела во дворе автомобиль Никки.

Я застыла, вцепившись руками в руль, и не знала, как поступить. Я, Фреди Уайер, воплощение уверенности в любой ситуации (за исключением секса с моим художником), не могла найти выход из положения. Прежде чем мне что-то пришло в голову, вышла Никки.

– Фреди! – воскликнула она с очень вежливой и искренней интонацией, которая, в действительности, была моим изобретением. Я никогда не видела, чтобы заносчивость пустила корни в человеке так быстро, и вынуждена была поверить, что в этой резкой перемене не обошлось без Пилар.

– Не могу дождаться открытия твоей выставки, – прощебетала она. – Сойер наверху, рисует грозу и не хочет, чтобы его беспокоили. Он велел мне уйти! Представляешь? – Она мило засмеялась. – Я бы с удовольствием еще с тобой поболтала, но мне надо встретиться с Пилар и другими за ленчем в «Брайтли». Чао!

– Никки, – остановила я ее. Она обернулась.

– Дорогая, – продолжила я, – я не знаю точно, что происходит, но на твоем месте я бы поостереглась Пилар.

Я вспомнила годы учебы вместе с Пилар, ее вечное стремление к верховенству, манеру поджимать губы каждый раз, когда что-то хорошее доставалось мне, а не ей. Злобу, которую она проявляла, когда что-то было не так, как она хотела.

Наша маленькая компания распалась, когда мы учились в предпоследнем классе. Мы устояли, когда Никки выяснила, что я богата. Мы пережили то, что мать Никки работала в кафе, а потом горничной. Но когда появились мальчики, наш союз распался. Так уж получилось, что тот, в кого была влюблена Пилар, стал сходить с ума по мне.

Его звали Стив Барбер, он был звездой футбольной команды и самым популярным мальчиком в нашей школе. В начале учебного года Пилар стала помогать ему по математике. Он слегка задирал ее, как младшую сестренку, называл ее Пи, и тогда я единственный раз видела Пилар... ну, нежной. Знаю, сейчас это трудно себе представить. Никки немного дразнила ее, смеялась над ее влюбленностью, Пилар яростно отпиралась. Приводила массу аргументов, почему это не так (деревенщина, не слишком умен, по нему сохнут все девчонки). Я не говорила ей, что он звонил мне почти каждый вечер, хоть я ему и сказала, что он мне нравится только как друг. И дело не только в том, что меня не интересовали зеленые юнцы: я знала, что он нравится Пилар.

Но он был более чем самоуверен. Однажды он подошел ко мне и пригласил на Зимний праздник. Прежде чем я успела ему отказать, подошла Пилар и не дала мне такой возможности.

– Ты пригласил ее на Зимний праздник? – спросила она, поджав губы.

– Угу, – сказал он, улыбаясь. – Скажи ей, чтобы она согласилась, Пи.

Пилар как будто окаменела от напряжения. Само собой, наш футболист ничего не заметил и продолжал мне улыбаться.